burrito of sarcasm
Название: And the snakes start to sing...
Размер: макси (~35 700 слов)
Пейринг/Персонажи: Эмма Свон/Киллиан Джонс, Дэвид Нолан/Регина Миллс, шериф Грэм/Зелина (мимоходом), Гейб Харпер (омп), Генри, Мэри-Маргарет Бланшар, Белль, бабушка Лукас
Категория: джен, гет
Жанр: AU, детектив
Рейтинг: R
Краткое содержание: Эмма Свон - журналист из Бостона, получает задание собрать информацию в связи с обнаружением тела умершей женщины. По одной версии она убита мужем, по другой - во всем виновато проклятье. Местом преступления по несчастливой случайности оказывается родной город Эммы, который она вынуждена была покинуть много лет назад.
Примечание: 1. Пояснения к сноскам по тексту в конце соответствующей главы.
2. Идея сформировалась под влиянием любимых скандинавских детективов.
3. Для визуализации Гейба использовался Ли Пейс =)
4. В названии использована строка из одноименной песни Bring Me The Horizon, которая создала мне соответствующее настроение.
5. В связи с АУ, само собой, некоторые факты из канона изменены.
6. Беты нет, на ошибки можно и нужно указывать.
7. Читать на фикбуке
___________________________________________________
Начало
ГЛАВА 5Глава 5
Эмма спустилась с лестницы ровно в тот момент, когда Киллиан перешагнул порог паба.
— Ты готова? – спросил он.
Эмма молча кивнула в ответ.
— Можешь подождать меня в машине, а я пока предупрежу Генри, что он остается за главного, — Киллиан быстрым шагом устремился на кухню.
Выйдя на улицу, Эмма слегка поежилась, правда, не будучи уверенной, что виной этому только мороз. Машина Киллиана стояла впереди нее с включенным мотором. Не раздумывая, она заспешила занять место в теплой кабине, надеясь, что так ее мандраж поутихнет. Хотя рассчитывать на то, что на смену беспокойной девчонки снова вернется уверенная в своих действиях женщина, она практически перестала.
Закончив наставления, Джонс меньше, чем через минуту, уже занял свое место рядом с Эммой. Заведя автомобиль, он надавил на педаль газа, оставляя паб позади.
Вопреки опасениям Эммы, что дорога вновь пройдем в абсолютном молчании, Киллиан сразу же начал разговор:
— Я купил кое-какие продукты, но не успел все приготовить. Так что некоторое время придется потратить на готовку, — словно оправдываясь, произнес он.
— Ничего страшного. Думаю, вместе мы справимся с этим быстрее, — подбодрила его Эмма.
— Ты научилась готовить что-то кроме сэндвичей, вареных яиц и сосисок? – внезапно засмеялся Киллиан, припоминая ее не самые фантастичные кулинарные навыки.
Этот неожиданный смех словно растопил лед, который разделял их высокой стеной до этой секунды. Эмма мысленно скрестила пальцы обеих рук в надежде на то, что это лишь начало. Поэтому со своей стороны она была готова сделать все возможное, чтобы не дать порваться той тонкой ниточке, что вновь протянулась между ними.
— Эй, а кто уплетал эти самые сэндвичи за обе щеки, не напомнишь? – с наигранной обидой в голосе парировала она.
— Ладно, признаю, в искусстве приготовления сэндвичей ты достигла похвального мастерства, — он продолжал улыбаться, что теплотой отозвалось в сердце Эммы.
— Еще несколько минут, и мы на месте, — прокомментировал он.
Эмма ничего не ответила, решив отложить все разговоры для обеда. Но в этот раз молчание не давило на нее.
Тишину нарушил лишь сигнал сообщения. Эмма достала телефон и посмотрела на экран. Снова Гейб.
«Жду черновой вариант статьи к вечеру, успеешь? P.s. и больше не пугай так старину Гейба, я чуть было не поднял на уши спасателей, когда не получил от тебя подтверждения, что ты добралась, а не скатилась к чертям в кювет на окраине Мэна! Уже скучаю. Г.»
«Харпер, прекрати ворчать, так ты смахиваешь на моего деда. Жди статью утром. P.s. Отдыхай от меня пока можешь
Целую. Э.» — с улыбкой на губах быстро настрочила она в ответ.
Боковым зрением Эмма заметила, что Киллиан наблюдал за ней, пока она печатала сообщение. На его лице без труда читался немой вопрос, который он не рискнул задать.
— Мой редактор. Просит прислать ему макет статьи, — утолила его любопытство Эмма. – Он мой хороший друг и часто беспокоится обо мне, — зачем-то пояснила она. Ей показалось важным обозначить свои отношения с Гейбом.
— Он тоже любитель твоих фирменных сэндвичей? – пошутил Джонс.
— Даже не сомневайся. И вообще, у меня было много времени, чтобы выучить новые рецепты, — сказала Эмма и тут же успела пожалеть, понимая, что задеть тему ее долгого отсутствия было глупо.
Киллиан никак не отреагировал на ее реплику, и она надеялась, что не испортила возродившуюся между ними атмосферу уюта.
Проехав еще пару сотен метров, он затормозил.
— Приехали, — Киллиан выключил мотор и вытащил ключи из зажигания.
Отстегнув ремни безопасности, оба одновременно вылезти из машины.
Дом Киллиана располагался недалеко от гавани. Его с детства влек океан, так же, как и его отца – истинный сын моряка. Вероятно, съехав на отдельную жилплощадь, он попытался максимально приблизиться к осуществлению своей давней мечты – жить на побережье. Эмма любила свою просторную квартиру недалеко от центра Бостона, но сейчас она позавидовала ему.
Небольшое здание было окружено газоном, покоившимся под толстым слоем снега. Они подошли к входу. Замок щелкнул, и Киллиан, распахнув дверь, жестом пригласил ее внутрь.
— Заходи.
Внутри было просторно и светло. Из прихожей Эмма сразу заметила кухню, которая по принципу «студии» плавно переходила в столовую, а из нее в гостиную. Остальные комнаты были скрыты за затворенными дверями.
Киллиан галантно помог ей снять увесистую зимнюю парку, после чего разделся сам.
— Ванная за углом слева, если нужно. Я пока поставлю вариться спагетти. Я решил приготовить макароны с грибами и ветчиной в сливочном соусе. Просто и вкусно, — он посмотрел на Эмму, будто ожидая, что она вдруг признается в приверженности вегетарианству и аллергии на грибы.
— Звучит аппетитно, — она в самом деле вновь ощутила голод, — присоединюсь через минуту.
Помыв руки, Эмма пристально вгляделась в свое отражение – все ли в порядке с макияжем, не топорщатся ли после шапки волосы. Взбив их немного у корней, и слегка пошлепав пальцами по губам, чтобы добавить им естественного цвета, она выключила свет и пошла на кухню.
За время ее отсутствия, Киллиан успел засунуть спагетти в кипящую воду и начать разогревать сковороду, куда следовало отправить поджариваться оставшиеся ингредиенты.
Эмма встала с противоположной стороны стола, где Киллиан уже принялся нарезать грибы.
— Чем заняться мне? – спросила она, желая помочь и хоть чем-то занять руки.
— Внизу в холодильнике лежат овощи для салата, нарежь их, пожалуйста, — ответил он, не отрываясь от процесса, — тарелки в комоде слева от него.
Найдя все, что нужно, Эмма начала шинковать листья китайской капусты.
Беспокоясь, что ее последняя реплика в пути все же подпортила позитивное начало, и, желая исправить оплошность, Эмма взяла инициативу на себя и, стараясь звучать непринужденно, заговорила:
— Как Лиам? – начать с вопроса о его брате показалось ей наиболее логичным.
— Он уже довольно давно переехал с женой и детьми в Ливерпуль. Он, как и папа, долгое время ходил в плавания, но после рождения их с Джанет близнецов, принял приглашение занять должность в одной судоходной компании в Англии. Ему непросто было променять море на сушу, но ради семьи он готов и не на такие жертвы, — усмехнулся Киллиан. Он очень любил старшего брата и, вероятно, разлука с ним далась ему нелегко.
Раньше Эмма часто пересекалась с Лиамом, но так как он был старше Киллиана на шесть лет, они вертелись в разных компаниях. При мысли о нем, Эмма могла вспомнить только хорошее. Лиам был действительно милым и добрым парнем. Они с Киллианом стояли друг за друга горой, особенно, когда их мать ушла из жизни. В Сторибруке семья Джонсов – Даррен, его жена Камилла и их маленькие сыновья – шестилетний Лиам и совсем еще кроха Киллиан – обосновалась, когда Даррен, потеряв работу в небольшом портовом английском городке, нашел место капитана на американском судне. С тех пор на родину они возвращались лишь на время отпуска или каникул. Поэтому можно было сказать, что Лиам в итоге вернулся к своим корням.
— Ты часто с ним видишься?
— Реже, чем хотелось бы. Мы стараемся вместе встречать Рождество, но в этом году планы сорвались в последний момент, — все так же, не отрывая взгляда от разделочной доски, ответил Киллиан.
— А что на счет тебя? – осторожно задала вопрос Эмма.
— Если тебя интересует мое семейное положение, то в данный момент я одинок, – загадочно улыбнувшись, он впервые за последние несколько минут взглянул на нее, — и детей, насколько мне известно, у меня нет. Пока довольствуюсь своими непоседливыми племянниками.
Он сделал паузу, после чего продолжил поднимать завесу своей личной жизни:
— Я много лет прожил с девушкой, даже подумывал сделать ей предложение. Мне казалось это логичным, ведь мы с Тиной так долго были парой. Она нравилась моим родственникам и была похожа на фею, за это все друзья прозвали ее Тинкербелл, — в глазах Киллиана читались остатки былой грусти. – И мне этого было достаточно, чтобы создать с ней семью. Но чуть менее года назад, на нашу четвертую годовщину, Тина призналась мне, что встретила другого. Не прошло и недели, как она укатила куда-то в тропики под ручку со своим Питером.
Тина автоматически вызвала у Эммы неприязнь.
— Мне жаль, правда, — посочувствовала она, одновременно с этим ощутив укол совести, вспомнив, как сама бросила его. Только в ее случае она не вправе была решать – остаться с ним или уехать.
— Не стоит, все нормально, я большой мальчик и пережил это, — отмахнулся Киллиан.
Тем временем все продукты были готовы. Оставался финальный штрих – перемешать составляющие и немного подождать.
Расставляя на столе посуду и приборы, Киллиан задал резонный вопрос:
— Ну, а как ты жила после того, как покинула Сторибрук?
— Сначала радоваться особо было нечему, было нелегко освоиться в новом и непривычном для меня городе. Но потом я нашла друзей, стала привыкать к жизни в Бостоне. Мои приемные родители замечательные люди, и я их очень уважаю и люблю. Именно папа поддержал мое стремление стать журналистом. Мне кажется, без его веры в меня я бы не добилась того, чего имею.
В связи с профессией, Эмма привыкла узнавать и раскапывать факты об окружающих. Пробираться через биографии людей, погружаться в чужие истории жизни. И напротив, не была в восторге, когда ей приходилось делиться информацией о себе самой. Без необходимости старалась избегать говорить о чем-то личном. Но в присутствии Киллиана ее стены опускались. Как и двадцать лет назад ей было невероятно просто рассказывать ему о чем угодно, о своих успехах и падениях, победах и поражениях. Порой ей даже не приходилось что-либо говорить ему – Джонс умел читать ее словно открытую книгу, всегда подбирая нужные слова. И сейчас, сидя с ним в его кухне, наполнявшейся ароматом еды, Эмма с горечью осознала, как же сильно ей не хватает Киллиана. Хотелось подойти и обнять его, попросить прощения, сказать, как она сожалеет. Но боясь напугать, Эмма подавила свой внезапный порыв нерастраченной нежности, надеясь, что впереди еще подвернется такая возможность.
— Кстати, ты собираешься повидать с Дэйвом? – резко переменил тему Киллиан.
— Да, я планировала задать ему несколько вопросов на счет Кэтрин, — ответила Эмма, но после добавила, осознав, что он подразумевал нечто иное, — ну, и, само собой, узнать, как у него дела.
— Он заходил ко мне вчера, перед тем, как забрать с работы Регину. Ему сейчас тяжело, не каждый осмеливается признать это вслух, но некоторые откровенно обвиняют его в убийстве Кэтрин, — высказал свои переживания на счет друга Киллиан, — он этого не заслужил.
— А сам ты, что думаешь? Кто мог желать ей смерти?
— Честно? Понятия не имею. Она была обаятельной женщиной, отзывчивой. После их расставания с Дэвидом я не так уж и часто с ней общался, но был шокирован не меньше остальных, когда ее нашли, — Киллиан задумался над сказанным, так и не донеся вилку с обмотанными вокруг нее спагетти ко рту.
— Подожди, — вдруг осенило Эмму, — а Регина, с которой теперь живет Дэвид, это случайно не дочь мэра Миллса?
— Она самая. Кстати, теперь Регина и есть наш мэр, а что? – удивился Киллиан.
— Да так, просто она в детстве всегда казалось мне такой напыщенной стервой. Держалась особняком, считая всех ниже своего королевского достоинства. У нее и друзей то не было, скорее приспешники, — посмеялась Эмма, — плюс она старше Дэвида, наверное, лет на пять?
— По-моему на четыре, но разве это важно, если он ее любит? – возразил Киллиан.
— Нет, но, на мой взгляд, они такие разные, — отстаивала свою точку зрения Эмма.
— Ну, с тех пор прошло двадцать лет, они оба стали старше, учились на своих ошибках, менялись. Мы уже не те дети, которыми ты нас видела в последний раз.
Возможно, Эмма излишне тревожилась, но при упоминании ее долгого отсутствия в Сторибруке, ей вновь почудилась обида в его голосе. Впрочем, она ее заслужила.
— Да, ты прав, прости.
— Я думаю, когда ты с ней пообщаешься, то тоже это заметишь.
— И давно они вместе?
— Открыто о своих отношениях они заявили приблизительно в то же время, когда я встретил Тину, так что лет пять наберется. Но кто знает, когда на самом деле все началось. Тебе стоит спросить об этом у них самих, — с улыбкой посоветовал Киллиан.
— Я помню только, как в школе по Дэвиду сохла Мэри-Маргарет. Она была такая тихая и скромная. Значит, ей так и не удалось его заполучить, — заключила Эмма. – Это ведь она теперь работает патологоанатомом?
— Ага, — подтвердил Киллиан, — и, между прочим, она почти получила желаемое. Она вышла за Джеймса – брата близнеца Дэйва. Помнишь его?
— Еще бы, он был полной противоположностью Дэвида. Никогда бы не сказала, что из него получится примерный муж, — высказала сомнение Эмма.
— Не так уж и долго он им был, — загадочно ответил Киллиан, — Джеймс без вести пропал вскоре после их свадьбы, — его брови слегка приподнялись в молчаливом жесте, мол, «видишь, Свон, сколько событий ты упустила, живя в Бостоне».
— Да на вашем городе и впрямь какое-то проклятье, — слетело с языка у Эммы.
— Когда-то он был и твоим.
В очередной раз она сморозила глупость и готовилась расплатиться за ошибку испорченным обедом. Но, давая ей уже который шанс за день, Киллиан предложил:
— У меня в холодильнике стоит бутылка вина, думаю, что от одного бокала вреда не будет.
— На сегодня, кроме написания статьи для Гейба, у меня планов нет, так что я не против, — радостно поддержала его Эмма.
— Тогда присаживайся в гостиной, а я принесу.
Расположившись на мягком диване после вкусного обеда, Эмма почувствовала, как начала расслабляться. Протянув ей прохладный бокал с белым вином, Киллиан занял место рядом с ней, оставив при этом значительное расстояние.
Еще какое-то время (Эмма напрочь забыла о часах) они говорили об общих знакомых, но довольно быстро беседа снова затронула их двоих. Киллиан рассказывал о службе во флоте («Само собой, мы с Лиамом с малых лет мечтали пойти по стопам отца»), о том, как уезжал учиться в Нью-Йорк («Я подрабатывал в баре, и решил, что хочу открыть собственный, когда вернусь домой»). Эмма, наконец, узнала, что его детище называется «Джолли Роджер» в честь знаменитого пиратского судна.
Она впитывала каждое его слово, пытаясь наверстать то, что упустила за долгие годы. За одним бокалом вина как-то незаметно пошел второй, а затем и третий. Эмма ощутила, как по ее конечностям разливается тепло. Желание обнять Киллиана, прижаться к нему всем телом, вспыхнуло с новой силой. Пока он говорил, она безотрывно следила за движением его губ. Он будто гипнотизировал ее. Говорят, первая любовь не забывается, и Эмма, как никогда была согласна с прописной истиной. Ее любовь к Киллиану не угасла, она лишь на время потеряла свой источник огня. И неважно, что будет дальше, сейчас он рядом с ней.
Не оставляя себе времени на сомнения, Эмма в одно движение свела пространство между ними к нулю и, ухватившись за ворот его джемпера, притянула к себе, чтобы поцеловать.
Его губы начали отвечать, и Эмма абсолютно потеряла контроль. Но уже в следующую секунду, Джонс резко прервал их контакт.
— В чем дело, Киллиан? – изумленно спросила она.
— В чем дело? – повторил он, — и ты еще спрашиваешь? – у него вырвался нервный смешок. После чего он поднялся и отошел на пару шагов. — Черт возьми, Свон, как ты не понимаешь, я не могу делать вид, что не было этих двадцати лет, что я не ждал, как дурак, звонка или хотя бы письма! Ты уехала и погрузилась в новую жизнь, оставив меня позади! — он смотрел прямо ей в глаза, и потом его голос с повышенных тонов перешел в чуть более спокойный. — Я жутко злился на тебя, Эмма, но потом на место злости пришла обида, затем осталась лишь грусть. Я вырос, строил жизнь без тебя и, знаешь, у меня получалось. А теперь ты приехала, нет, не потому что ты сама захотела, а потому что была вынуждена. Это часть твоей работы, а я просто подвернулся к случаю. Не хочу повторения прежней истории.
На глаза Эммы навернулись слезы, и она отчаянно хотела расплакаться. Только подозревала – на этот раз Киллиан не станет ее успокаивать. Она заслужила каждую горькую слезинку.
Киллиан отвернулся к окну, смотря на океан. По-прежнему стоя к ней спиной, он продолжил:
— Знаешь, я давно тебя простил. Я искренне был рад тебя видеть, честно. Но будет лучше, если на этом мы и закончим. У нашей истории нет счастливого финала, извини.
Эмма так сильно закусила губу, чтобы не разреветься, что начала ощущать вкус крови.
— Я подвезу тебя до гостиницы, — обернувшись, предложил Киллиан.
— Нет, спасибо, я помню дорогу, — ей было тяжело оставаться в его обществе, — можешь не провожать. И благодарю за обед, было действительно вкусно, — поднявшись, Эмма направилась в сторону прихожей.
— Эмма, постой! – раздался за спиной его голос.
Она лишь молча обернулась.
— Мне, правда, жаль, что так вышло.
— Я понимаю, — кивнула она, — увидимся в пабе.
* * *
Обратный путь занял у Эммы около часа. Она не спешила, наслаждаясь легким покалыванием холодного ветра на лице. Физический дискомфорт, хоть и с малым успехом, но приглушал боль душевную. Она не провела в этом городе и суток, но уже успела пережить и радость встречи, и горечь очередного расставания.
Незаметно проскочив мимо Генри, Эмма поднялась к себе. Скинув одежду, она забралась в ванную. Хотелось отключить мозг, перестать раз за разом прокручивать картинки прошедших часов, закрыть глаза и не видеть лица Киллиана перед собой, стереть вкус его губ. Если бы все было так просто. Тоска липким сгустком осела внутри нее. И тогда она заплакала. Эмма не знала, принесет ли облегчение эта сопливая жалость к себе, но она так давно не позволяла себе плакать, что начав, уже не могла остановиться.
Когда слезы иссякли, Эмма, завернувшись в полотенце, вернулась в комнату. Бросив мимолетный взгляд в зеркало, она увидела свое распухшее лицо и покрасневшие белки глаз. Плевать. Сегодня покидать свой номер она больше не собиралась, предпочтя провести вечер в компании ноутбука и своей статьи. Приняв решение увидеться с Дэвидом завтра утром перед возвращением в Бостон, Эмма принялась за работу.
Желание позвонить Гейбу испарилось так же быстро, как и появилось. Вряд ли она спокойно сможет выдержать его отеческие наставления, независимо от того, что он беспрекословно принимал ее сторону практически в любой ситуации. Сегодня же она должна разобраться в своих проблемах сама. Возможно, по приезду она поделится с ним всем, что случилось. Ей требовалось выговориться, спросить совета или выслушать пару нравоучений – все, что угодно. Главное, не быть одной. И никто, кроме Гейба не смог бы ей с этим помочь.
Статья писалась из рук вон плохо. Эмма то и дело перепечатывала готовый текст. Результат казался ей чересчур сырым и скучным, никакой интриги, только грубая констатация фактов. Это не она, не ее стиль, это не Эмма Свон. Задавать вопрос, что же изменилось, было напрасной тратой времени – она встретила Киллиана. То, что могло послужить для нее стимулом, обернулось для нее препятствием и выбило из колеи. Бесполезно. Всё равно она обещал Гейбу статью только к следующему утру.
Забравшись под одеяло, Эмма проверила электронную почту, узнала сводки погоды на завтра, полистала он-лайн каталоги марок любимой одежды, даже разложила карточный пасьянс, в котором мало что понимала. Когда же ей все это надоело, она отложила ноутбук и легла спать. Обычно она не ложилась так рано (на часах не было еще и восьми вечера), но как только ее голова коснулась подушки, Эмма не заметила, как заснула.
ГЛАВА 6Глава 6
Когда сигнал мобильника разбудил ее, на улице уже рассвело. Она провалялась в постели больше двенадцати часов. Не удивительно, что голова трещала, как с похмелья.
Нащупав упавший на пол телефон, он поднесла его к лицу. На дисплее высветился номер Грэма (предусмотрительно записанный после их встречи).
– Шериф? – ответила она.
– Эмма, вы просили меня сообщить, если у меня будут новости, – он сделал многозначительную паузу, – так вот, ночью мы нашли еще один труп.
Сна у Эммы как не бывало.
– Где? Вы уже обследовали тело? Есть сходство с убийством Кэтрин? – начала она сыпать вопрос за вопросом.
– Обстоятельства смерти отличаются, Мэри-Маргарет работает над остальным. Пока это все, что я могу вам рассказать. Как только картина происходящего прояснится, я свяжусь с вами, — после чего Грэм положил трубку.
Услышанная новость встряхнула Эмму и даже в какой-то мере обрадовала – теперь останется меньше времени на то, чтобы упиваться своей печалью и статусом отверженной. Надо срочно брать себя в руки, работа ждать не будет. «Мы должны опубликовать все подробности раньше “Геральд”», - отчетливо в своей голове слышала она голос Гейба. Именно так Эмма и намеревалась поступить – с настойчивостью охотничьей ищейки выискать все детали подоспевшего убийства. Даже не будучи в курсе всего, она почти не допускала версии, что ночное происшествие может оказаться простым совпадением и результатом несчастного случая. Наученная журналистским опытом, Эмма была более чем убеждена – подобных совпадений не бывает. Два трупа в пределах одного маленького города менее чем за неделю – назвать все это неподозрительным язык не поворачивался. С таким же успехом Эмма могла признаться, что земля квадратная.
Естественно о возвращении в Бостон можно было забыть. Но и о том, чтобы, не медля, оправляться в участок к Грэму прежде, чем он позвонит и даст на это разрешение, не было и речи. Эмма не хотела своей назойливостью спровоцировать конфликт с шерифом и лишиться важного источника. Однако и сидеть без дела в ожидании того, как он кинет ей косточку, она не намеревалась. Первым делом ей следует поставить в известность Гейба и обсудить с ним дальнейшие действия.
На этот раз он ответил на звонок после двух гудков.
– Свон, радость моя, неужели ты снизошла до того, чтобы порадовать меня чем-то кроме пропитанной сарказмом смс-ки? – он засмеялся, и Эмма ощутила, что успела соскучиться по старшему товарищу.
– И тебе привет, Харпер, – поздоровалась Эмма, – между прочим, я звонила тебе, но видимо ты был так занят тем, что гонял подчиненных в поисках сенсаций, что не смог выкроить и пару минут на разговор со своим любимым журналистом, – их взаимные подколы были, наверное, одной из главных составляющих давней дружбы. Было в этом нечто ребяческое, но именно это и делало их отношения непринужденными.
– Вот однажды займешь мое место, посмотрю, как ты будешь справляться. Еще придешь ко мне с просьбой поделиться бесценным опытом, – даже не видя его, Эмма не сомневалась, что Гейб улыбается своей белозубой улыбкой от уха до уха.
– Ладно, Гейб, я ни капли не принижаю твой важности, как редактора, но на самом деле я звоню по делу. В Сторибруке еще один труп, – Эмма сделала паузу, чтобы дать Гейбу перестроиться на рабочий лад.
– Что тебе известно? – веселости в его голосе и след простыл.
– Пока ничего, только то, что жертва умерла при иных обстоятельствах. Шериф обещал держать меня в курсе, – доложила Эмма.
– Есть подозрения на то, что это дело рук того же, кто причастен к убийству первой женщины? – уточнил редактор.
– Еще не знаю, Грэм позвонил мне всего минуту назад и сказал, что они выясняют причины смерти. Как только появится свежая информация, я позвоню.
– Хорошо, будь на чеку, раскопай все, что можно и даже больше – ты это умеешь, – подбодрил ее Гейб. – И кстати, Эмма, я все еще жду статью, – добавил он.
– Будет сделано, босс, обещаю.
– Я тебе верю, – возвращаясь к прежней легкости в тоне, ответил Харпер, – если что-то понадобится, старина Гейб к твоим услугам.
– Заметано, – заверила его Эмма и положила трубку.
Включив ноутбук, она еще раз пробежалась глазами по черновику статьи, работу над которой бросила накануне. Она выглядела по-прежнему далекой от идеала, но тратить время на придумывание нечто грандиозного, когда в любой момент ей мог позвонить Грэм, Эмма не особо хотела. Ко всему прочему, разговор с Дэвидом все еще стоял в списке запланированных дел. И откладывать его на неизвестный срок она не собиралась. В деле Кэтрин было много зияющих дыр, и, возможно, разговор с ее мужем избавит хотя бы от некоторых из них. Поэтому отравив файл Гейбу с приписанными к нему комментариями, она начала собираться.
Одевшись в то, что со вчерашнего дня осталось висеть на стуле – теперь переживать о скудности гардероба было излишним – Эмма спустилась вниз.
На первом этаже ее встретил все такой же жизнерадостный Генри. Киллиана видно не было. Наверное, так даже лучше, подумала Эмма, присаживаясь за один из столов. Ей необходимо сконцентрироваться на работе, так что перипетиям личной жизни стоит подождать, пока она освободится. Хотя вопрос о местонахождении Киллиана, что Эмма порывалась задать Генри, то и дело обжигал ей язык, который она обещала себе держать за зубами.
– Не видел, когда ты вчера вернулась, – прокомментировал он, подойдя к ней, – и на ужин не спустилась. Что-то случилось?
– Да, надо было срочно дописать статью и отправить в редакцию, ничего особенного, просто люблю готовить материал по свежим следам, чтобы ничего не забыть, – Эмма надеялась, что это прозвучало правдоподобно, учитывая, что сказанное было близко к истине.
Генри понимающе кивнул.
– Что будешь на завтрак?
– То же, что и вчера, – как ни странно, но она не испытывала сильного голода, хотя и ела едва ли не сутки назад.
– Будет сделано, – ответил он и ушел выполнять ее заказ.
Отметив про себя, что стоит узнать у него адрес Дэвида (маловероятно, что хоть один житель не был в курсе того, где расположен особняк мадам мэр). Главное – застать его дома субботним утром.
На стойке у входа Эмма только сейчас заметила местную газету. Взяв один из оставшихся экземпляров «Storybrook Mirror», она отметила, что передовица, как и стоило ожидать, была посвящена убийству Кэтрин, правда ничего нового она из нее не почерпнула. Пролистав дальше и не найдя какой-либо информации, заслуживающей более пристального внимания с ее стороны, она отложила газету. Генри как раз приближался к ней с подносом.
– Извини, но сегодня, не смогу составить тебе компанию. По выходным «Джолли Роджер» весьма популярное место, как видишь, – произнес он, ставя перед ней тарелку, – еще и Киллиан задерживается. Если захочешь добавки, зови.
Он уже собирался уходить, но Эмма его остановила.
– Генри, постой. Мне нужно увидеться с одним человеком, его зовут Дэвид Нолан, он ведь живет в доме мэра?
– Ага, – кивнул он в ответ, – они с Региной живут в особняке ее родителей. Ты помнишь, где он находится? – уточнил Генри.
– Да, думаю смогу найти, спасибо, больше не буду отвлекать тебя.
Обменявшись с ней улыбками, Генри направился к столику, за которым восседало трое монашек.
Намазывая тост джемом, Эмма ощутила, как в кармане завибрировал мобильный.
«Подкорректировал статью. Ты можешь лучше. Отдаю в печать к вечернему выпуску», — коротко и ясно проинформировал Гейб.
Эмма не стала ничего отвечать, предпочтя поговорить с ним в конце дня, когда раздобудет новую информацию по второй жертве.
Допив остатки кофе, и махнув на прощание Генри, она покинула паб. Ее жёлтый «жук» был припаркован там же, где и днем ранее. Опасаясь, что и сегодня он откажется заводиться, вопреки тому, что температура за ночь повысилась градусов на шесть (если верить просмотренному накануне прогнозу погоды), Эмма заранее прикинула альтернативные способы передвижения. Понимая, что рассчитывать на Киллиана в этот раз не приходится, она надеялась, что в Сторибруке реально взять автомобиль напрокат. Других вариантов у нее не было.
Заняв водительское место и повернув ключ в замке зажигания, Эмма не сдержала радостный возглас, когда старенький мотор неохотно заворчал. Ей давно следовало бы сменить транспортное средство на нечто более комфортабельное и современное. Но этот фольксваген был подарком родителей в день, когда она получила свои первые права. С тех пор Эмма успела сильно привязаться к своему автомобилю, над чем Гейб с завидным постоянством не уставал подшучивать.
Проложив в голове маршрут, ведущий к резиденции Миллсов, Эмма тронулась с места. Машин на дорогах оказалось больше, чем вчера. Однако ни в какое сравнение с движением в Бостоне оно абсолютно не шло. Во всем существует своя прелесть.
Добравшись до нужного места, лишь дважды свернув не туда, Эмма вылезла из кабины и, остановившись на крыльце огромного дома, постучала в антикварный дверной молоток, вероятно приколоченный по последнему веянию моды. Выйди Эмме навстречу дворецкий, она, пожалуй, не удивилась бы. Но через несколько секунд, распахнув дверь, на пороге вместо чопорного вида лакея появилась элегантно одетая женщина. Идеально уложенные черные волосы, обтягивающая юбка-карандаш выгодно подчеркивала фигуру, а блузка цвета красного вина гармонировала с губной помадой. Она излучала уверенность. На ее фоне Эмма в своей защитного цвета парке и уггах выглядела, как подросток.
– Чем могу помочь? – спросила она, оглядывая нежданную гостью с ног до головы.
– Меня зовут Эмма Свон. Я ищу Дэвида Нолана, мне сказали, что он живет по этому адресу, – о том, что она журналистка, Эмма решила пока умолчать.
– Что ж, проходите, – хозяйка отошла в сторону, впуская ее внутрь.
– Регина Миллс, – представилась она, протягивая ладонь для рукопожатия, хотя Эмме и так не стоило труда узнать ее.
Когда Эмма избавилась от верхней одежды, Регина пригласила ее в гостиную. Оглядевшись, Эмма отметила, что вкус у мэра Миллс определенно имелся, если исключить вероятность того, что Регина воспользовалась услугами дизайнера. Но почему-то Эмма решила, что обстановка – дело ее собственных рук.
– Дэвид наверху, я сейчас позову его, а вы пока присаживайтесь, где будет удобнее, – цокая каблуками по полированному полу, она зашагала к лестнице, ведущей на второй этаж.
Пока что Эмма не успела заметить в ней тех изменений, которые упоминал Киллиан. Хотя надменности в ее речи она тоже не уловила.
Часы показывали полдень, поэтому Эмма предположила, что Дэвид все еще валялся в постели. Но уже буквально через пять минут он в сопровождении Регины спустился полностью одетый и бодрый.
– Пойду приготовлю чай, – сказала Регина, чмокнув Дэвида в щеку.
– Привет, Дэвид, – поднялась ему навстречу Эмма.
– Вот это сюрприз, Эмма! – он тут же подскочил и обнял ее. От него исходил приятный запах парфюма, – какими судьбами снова в наших краях? – спросил он, когда они, наконец, уселись.
– Если честно, то в Сторибрук меня привела работа. Я журналист, – решив не скрывать очевидного, ответила она.
Эмма переживала, что Дэвид может решить, будто она заявилась к нему исключительно ради того, чтобы задать вопросы о Кэтрин, поэтому тут же добавила:
– Но я была рада возможности увидеть старых друзей.
– Я тоже рад встрече с тобой, – продолжая светиться позитивом, подтвердил Нолан.
В гостиную вернулась Регина. Расставив перед каждым по чайной чашке, она заняла место возле Дэвида и тут же взяла его за руку. Жест совершенно не выглядел собственническим, а скорее естественным порывом с ее стороны.
– Мы дружили с Эммой в детстве, – пояснил Дэвид жене, – но после трагической гибели родителей, ей пришлось переехать.
– Видимо это было действительно давно, потому что, как не пытаюсь, все равно не могу тебя вспомнить, – искренне призналась Регина.
– Да, девятнадцать лет назад.
– И что же привело обратно? – задала она тот же вопрос, что и Дэвид.
– Я писала статью о Кэтрин, – решила не ходить вокруг да около Эмма.
Лицо Дэвида на мгновение помрачнело, но потом он сказал:
– Я до сих пор не могу поверить, что ее больше нет.
– Грэм сказал мне, что она пролежала в озере долгое время. Почему никто не искал ее? – удивилась Эмма.
– Фредерик – ее нынешний партнер – ничего не заподозрил, потому что Кэтрин уехала в командировку. Он проводил ее, но, как оказалось, до места назначения она так и не добралась. Естественно, все это стали проверять, когда было уже поздно, – вздохнув, заключил Дэвид.
– И некоторым теперь хватает наглости обвинять в ее убийстве бывшего мужа, – вступила в разговор Регина. По ее лицу было видно, как глубоко она переживает за Дэвида, – а все потому что чужая жизнь вечно не дает людям покоя.
«Ага, особенно, если ты мэр города и живешь с женатым парнем», – подумала Эмма.
Свободной рукой Миллс погладила Дэвида по коленке, вновь умудряясь избежать пошлости в своем жесте, выражая тем самым лишь любовь и поддержку.
– Мы уже смирились с тем, что не все одобряют наши отношения с Дэвидом, – спокойно продолжила она, – хотя к моменту, когда мы начали встречаться, они с Кэтрин уже разошлись.
– А почему вы так и не развелись, раз все равно не жили вместе? – обратилась к другу Эмма.
– Это все бабушка Кэтрин, никогда не встречал более загадочных и непредсказуемых женщин, и это вовсе не комплемент, – поспешил уточнить Дэвид.
Они с Региной переглянулись и обменялись улыбками.
– Долорес нельзя в полной мере назвать деспотичной, но она любит держать все под своим контролем, чтобы вся родня плясала под ее дудку. Она довольно богатая дамочка с кучей предрассудков и одной ей известных устоев. Постоянно предъявляет какие-то претензии и выставляет странные условия. Одно из таких и задело наш брак с Кэтрин, – Дэвид отпил чай и продолжил, – Долорес сказала, что внучка получит все ее наследство только при условии, что никогда повторно не выйдет замуж. И когда мы с Кэтрин поняли, что наши отношения подошли к финалу, я сам предложил ей не подавать на развод, пока жива Долорес. Не то, чтобы Кэтрин гналась за деньгами своей бабки, но согласись, если это не требует особых усилий, то почему бы и не сделать так, как того хочет старушка? – засмеялся Дэвид, – мы расстались друзьями и по-прежнему старались поддерживать друг друга. Если мы истратили свою любовь, это вовсе не означало, что мы потеряли и уважение.
Эмма задумалась над сказанным.
– А после смерти Кэтрин кому переходит наследство? – она чувствовала неловкость, явно слыша непреднамеренное подозрение в своем вопросе.
Но Дэвида это ни капли не смутило:
– К младшей внучке Долорес с тем же условием, – объяснил он.
Его ответ скинул камень с души Эммы. Ведь редкость ли, когда супруги убивают друг друга именно из-за денег. Выходило, что у Дэвида действительно не было мотива, чему она несказанно обрадовалась.
Грея ладони о начавшую остывать чашку чая, Эмма раздумывала, стоит ли продолжать выуживать из Дэвида информацию или лучше перевести беседу в более непринужденное русло. Но журналистский дух был слишком силен:
– У вас есть догадки, кто мог убить Кэтрин?
Дэвид покачал головой.
– Без понятия. Мне вообще сложно представить, что к этому может быть причастен кто-то из местных.
– Я помню, как отец всегда называл Сторибрук безопасным, – высказалась Регина, – он так гордился своим городом, ставил его в пример большим мегаполисам, где процветала преступность. И надо же такому случиться. Я даже рада, что он этого не видит, – воспоминания об отце отразились в ее глазах блеском подступающих слез.
Дэвид привлек ее к себе и заключил в объятия. В его крепких руках, Регина казалась хрупкой и уязвимой. Эмма понимала, что видеть ее такой разрешено только самым близким, поэтому чувствовала себя слегка неловко, став свидетелем интимной семейной сцены.
Совладав с нахлынувшими эмоциями, Регина отклонилась от Дэвида, по-детски проведя тыльной стороной ладони по щеке, вытирая остатки слез.
— Кэтрин была моей давней подругой, поэтому известие о ее смерти было для меня таким же шоком, как и для остальной ее семьи, – будто оправдывая свою минутную слабость, произнесла Регина.
– Все в порядке, я прекрасно тебя понимаю, – мысли Эммы в тот же момент устремились в прошлое, в день, когда хоронили родителей. Желание повидать их могилы стало для нее приоритетным.
Меланхоличная атмосфера слишком низко нависла над ними тремя, поэтому Эмма поспешила сменить тему. В оставшееся время они с Дэвидом обменивались историями о прошедших годах: чем занимались по жизни, о своих интересах и увлечениях, чем все это время жил и дышал Сторибрук, перемежая разговор шутками и воспоминаниями о совместно проведенном детстве.
Регина наравне с ними активно принимала участие в беседе, и к концу своего визита незаметно для Эммы расположила ее к себе. Киллиан был прав, она изменилась – за сияющим авторитетным фасадом мэра скрывалась обычная женщина из крови и плоти, которой не чужды были любовь, взаимопонимание и дружба. Когда, прощаясь, Миллс обняла ее, Эмма и думать забыла о той неуверенности и натянутости в ее присутствии, что она испытала, увидев Регину в дверях ее дома.
– Буду рада увидеть тебя снова до того, как ты вернешься в Бостон, – заверила ее хозяйка.
– Я провожу тебя до машины, – предложил Дэвид.
Уже через минуту они подошли к ожидавшему ее на дороге «жуку».
– Кстати, ты уже виделась с Киллианом? – спросил он тут же.
– Да, я ведь живу в его пабе, – ответила Эмма.
– И как прошла встреча голубков? – засмеялся Дэвид.
– О чем ты? – она сделала вид, что не понимает подтекста его вопроса.
– Да ладно тебе, Свон, думаешь, никто так и не догадывался о твоих чувствах? Брось, мы, конечно, были детьми, но проницательности нам было не занимать.
Эмма засмущалась, но отрицать очевидное не было смысла.
– А мне казалось, что я преуспела в сокрытии своей тайной влюбленности, – парировала его довод Эмма, – видимо, плохая из меня актриса.
– Потому ты и стала журналисткой, – улыбаясь, подметил Дэвид.
– Да, ты прав.
– Ну, так и что с Киллианом? – вернулся к предыдущему вопросу Дэвид, – и не пытайся увильнуть от ответа.
Эмме не хотелось пересказывать ему всю историю, тем более что переживания минувшего дня, от которых она пусть и на время, но смогла абстрагироваться, готовы были в любой момент лавиной накрыть ее с головой. Но одновременно с этим она ощущала потребность поделиться с ним чувством падения, сжимавшим ее внутренности в тугой узел при одном упоминании прошедших событий. Будь на месте Дэвида кто-то другой, она вряд ли позволила бы себе раскиснуть, но под пристальным взглядом его добрых глаз Эмма сдалась:
– Даже не знаю с чего начать, – она замялась, собрать мысли в кучу было не так просто.
– Как обычно говорят в таких случаях – начни с начала, – попытался подбодрить ее Дэвид.
Тогда Эмма, пытаясь слишком уж не вдаваться в подробности, пересказала ему разговор с Киллианом во время обеда.
– Он был так зол на меня, хоть и говорил, что простил, – ее голос начал дрожать.
– А разве не так мы ведем себя, когда нам делает больно человек, которого мы любим? Мы надеваем броню или воздвигаем ледяные стены. Надо же как-то защищаться. Знаешь, ведь чтобы обида и холод сковали сердце, порой хватает и нескольких минут. А у Киллиана на это было гораздо больше времени. И я его не осуждаю, мне тоже тебя не хватало. Но в его жизни ты все равно занимала особое место. И уехав, ты как будто вырвала из него кусок, рана от которого затянулась бы менее болезненно, напоминай ты о себе хотя бы изредка. А так ему ничего не оставалось, как смириться с тем, что ты его забыла. Так что будь готова к тому, что тебе понадобится время, чтобы вернуть его расположение, ведь растапливать скопившийся в сердце ледник можно всю оставшуюся жизнь.
Дэвид высказал наихудшие опасения Эммы, отчего она растеряла последние капли самообладания и заплакала. Теперь настал ее черед укрыться в дружеских объятиях Дэвида. Он по-отечески гладил ее по волосам и тихо шептал о том, что все обязательно наладится. Эмма всей душой хотела ему верить.
– Мои приемные родители… – продолжала всхлипывать Эмма, уткнувшись в плечо Дэвида, – они считали, что мне станет лучше, если я не буду вспомнить жизнь в Сторибруке. Они любили меня, и я…я не хотела их расстраивать, боялась, что если буду говорить о старом доме, то они откажутся от меня. Глупо было так думать, но тогда мне было всего десять, а потом я слишком хорошо научилась подавлять воспоминания.
Эмма шумно втянула носом воздух и вытерла рукавом слезы.
– Ладно, иди домой, ты уже весь замерз, а я тебя еще и слезами залила, – указывая на мокрое пятно у него на куртке, сказала Эмма, пытаясь звучать бодрее.
– Не унывай, слышишь, дай ему чуть-чуть времени освоиться.
– Но ты же понимаешь, что рано или поздно мне все равно придется вернуться обратно в Бостон.
– Да, но зато начало нового этапа будет положено, выбор за тобой, Эмма.
Она через силу натянула подобие улыбки.
– Спасибо, Дэвид.
– Не за что. Иди сюда, – вновь на прощание протянул он к ней руки.
Обняв его во второй раз, она забралась в машину и уехала.
ГЛАВА 7Глава 7
Путь до кладбища занял не так уж много времени. Намерения навестить могилы родителей Эмма не изменила бы даже в случае экстренного звонка от Грэма – они и так слишком долго ждали ее возвращения. Но телефон к счастью молчал.
Бредя по заснеженным тропинкам между надгробий, Эмма искала имена своих родителей. Она не была уверена, идет ли в правильном направлении, но пройдя еще несколько рядов одинаковых гранитных плит, ее взгляд выхватил то, что она так искала – две надписи, одна за другой:
«Джуди Свон (1958 – 1993) и Майкл Свон (1956 – 1993).
Любящие родители и верные друзья».
Вероятно, придумывал кто-то из знакомых, вполне лаконично и в духе надгробных надписей. Честно, Эмме было не так уж и важно, что там написано. Будь ее воля – там не было бы и строчки, не было бы надгробий и лежащих в земле тел родителей. Ничего. Если бы только ей это было подвластно – мама и папа сейчас стояли возле нее, как в тот день, когда они втроем гуляли летом в парке и кормили белоснежных лебедей.
Эмма подошла и положила поверх холодного камня ярко-желтый подсолнух, который ей удалось найти в цветочном магазине по дороге – мамин любимый цветок. Сочное пятно резко контрастировало с окружающей серостью. Так было и с Джуди – она всегда украшала и оживляла собой любое сборище. Эмме часто говорили, что она унаследовала мамину улыбку. У нее осталось не так уж и много фотографий родителей (единственное, что ей было разрешено оставить на память о прошлом), но с возрастом она и вправду стала замечать сильное сходство между собой и матерью. Ей так хотелось бы посмотреть на них с отцом сейчас, какими бы они стали, как вместе старились, оставаясь при этом все такими же молодыми в душе. Им не было и сорока, когда их жизнь в одну секунду оборвалась, оставив Эмму в одиночестве. Взрослые наперебой пытались утешить ее пустыми словами, в буквальном смысле подсластить горькую пилюлю, пичкая ее сладостями, будто конфеты и шоколад были способны вернуть ей радость жизни и забыть, что ее родителей больше нет рядом с ней. Только присутствие Киллиана давало ей ощущение хотя бы малейшей действительности. Но и от него она была оторвана сразу после похорон. Казалось, Эмма не успела и опомниться, когда теплая рука Бетани обняла ее узкие плечики и повела к огромной машине, на которой она с мужем прибыла за три дня по этого. Бетани была дальней родственницей Джуди, одной из кузин. Она стала действительно прекрасной матерью для маленькой Эммы, но, конечно, заменить собой Джуди была не силах.
– Простите, что так долго не приезжала.
Эмма сняла перчатку и провела ладонью по вдавленным линиям букв. Постояв еще какое-то время, она призналась себе, что все равно не способна тем самым вернуть долг в полной мере.
Возвращаясь, Эмма бесцельно блуждала по соседним тропинкам и не заметила, как зашла в одну из отдаленных частей кладбища. Ни одно из имен не было ей знакомо. Вероятно, когда-то давно отсюда и начались первые захоронения. Годы жизни датировались аж восемнадцатым веком. Продвигаясь дальше, она неожиданно для себя наткнулась и на имена Ингрид, Хельги и Герды – тех самых сестер из истории о проклятье. Надпись, как ни странно, была сделана на датском языке, если верить фамилии Соренсен. Под именами значилась лишь дата смерти.
Конечно, Эмма не верила в проклятье Ингрид, но от этого давняя история загадочных северянок не стала для нее менее интригующей. Добавив в своей постоянно пополняемый список дел пункт «покопаться в городском архиве в поисках информации о сестрах Соренсен», Эмма собралась найти место, где она могла бы пообедать в ожидании звонка от Грэма.
Ехать в «Джолли Роджер» она пока не осмелилась. Им с Киллианом обоим еще было необходимо время, чтобы осмыслить произошедшее. Эмма не хотела давить на него своим присутствием, а у нее самой и без того есть, чем усложнить себе жизнь.
Взяв кофе и салат на вынос, Эмма решила по-спартански перекусить прямо в автомобиле, печка снова заработала и кабина была наполнена уютным теплом. Кусовничать на ходу ей приходилось не впервой – издержки журналистской профессии. Благо Бетани об этом не знала – будучи сторонницей полноценного правильного питания, она всегда переживала за то, чем питается дочь, даже когда та стала жить отдельно и сама прекрасно могла позаботиться о себе.
Увлекшись накалыванием норовившего ускользнуть от вилки последнего помидора-черри, Эмма вздрогнула, когда раздался телефонный звонок.
— Ну, наконец-то, – воскликнула Эмма при виде имени Грэма на дисплее.
– Да, шериф.
– Эмма, приезжайте в больницу, я уже в пути. Встретимся в фойе.
– Что-то случилось? – обеспокоенно поинтересовалась Эмма.
– Если вы имеете в виду новые трупы, то нет, – пояснил Грэм, – Мэри-Маргарет закончила осмотр тела и сделала предварительные анализы, поэтому попросила меня приехать. Ну, а раз вы все равно от меня так просто не отстанете, как я полагаю, то будет проще, если вы услышите все из первых уст. Я предупредил, что приеду не один, так что проблем не возникнет.
– Окей, шериф, буду минут через десять.
* * *
Когда Эмма зашла в больницу, Грэм уже ждал ее рядом со стойкой регистрации и о чем-то мило болтал с красивой рыжеволосой докторшей. Эмму это даже слегка удивило – шериф выглядел так обыденно, на лице не отражалось и тени той напряженности, что она наблюдала при разговоре в участке. Возможно, эта женщина значила в его жизни нечто большее, чем просто случайная собеседница.
Эмма не хотела вмешиваться, но патологоанатом ожидала их появления.
– Прошу прощения, – подошла она к уже начавшей флиртовать парочке, – сожалею, что вынуждена вас отвлечь, но нас ждет Мэри-Маргарет.
– Эмма, вы быстро, – ее вторжение совершенно не смутило Грэма, – кстати, познакомьтесь, это доктор Зелина Миллс, она заведует отделением педиатрии.
– Миллс? – вместо приветствия удивилась Эмма.
Зелина тихонько рассмеялась:
– Да, трудно представить, но я сестра Регины. Младшая, – уточнила она, – после развода мама забрала меня с собой в Огасту*, там я и жила пока не узнала, что в Сторибруке есть вакансия главного педиатра. Не очень-то я жаловала столичную жизнь, а здесь мне нравится, – после чего бросила недвусмысленный взгляд на Грэма, – и с сестрой могу видеться гораздо чаще.
«Могу поспорить, постель шерифа ты видишь еще чаще», – подумала Эмма, судя по тому, как Грэм поедал докторшу глазами.
– Ладно, нам пора, – прервал он их милую беседу.
Чмокнув Зелину в подставленную щеку, Грэм попросил Эмму следовать за ним.
– Зелина отличный врач, – прервал тишину шериф, пока они шли по коридору, а затем спускались по лестнице, – работает в больнице уже около трех лет, дети ее любят.
– А свои у нее есть? – полюбопытствовала Эмма.
– Нет, они с мужем недолго прожили вместе и развелись до того, как успели завести ребенка. Но она хочет, из нее выйдет отличная мать, – внезапно разоткровенничался Грэм.
Эмма замолчала, потому как на языке вертелся лишь один вопрос, задавать который ей было неловко – она всего второй раз видит Грэма и расспрашивать его о личной жизни казалось ей не совсем уместным. Но в который раз журналистская натура победила:
– Вы встречаетесь? – на свой страх и риск спросила она.
– Даже странно, что вы сразу не начали с этого вопроса, – усмехнулся Грэм, – в общем, да, мы вместе, хотя не так давно.
– Всё серьезно?
Грэм на мгновение замолчал, видимо, обдумывая, стоит ли и дальше отвечать, но после выдал:
– На самом деле не думал об этом, пока не убили Кэтрин. В тот момент я осознал, как страшно мне было бы потерять Зелину, окажись на месте жертвы она. С того дня я уговариваю ее переехать в мой дом, хотя бы ради безопасности. Мне будет спокойнее, зная, что она рядом. Только Зелина такая упрямая, говорит, что все в порядке, бояться нечего, что она сумеет постоять за себя в случае чего. Вас женщин порой так нелегко понять, – посетовал Грэм, словно обвиняя в лице Эмме всю женское население планеты.
Так вот значит, почему шериф сегодня такой разговорчивый, пронеслось в голове у Эммы – страх за любимую женщину сложно было удержать в себе и, вероятно, поделиться этим с едва знакомым человеком было проще, чем высказать свои опасения кому-то близкому. По крайней мере, Эмма не раз руководствовалась подобным принципом.
– Просто она верит в вас и в то, что скоро вы поймаете убийцу, волноваться будет не о чем. А там уже вы сможете предложить ей переехать, ссылаясь лишь сугубо на ваше искреннее желание жить с ней под одной крышей, – попыталась успокоить его Эмма.
– Надеюсь, что так, – ответил он, превращаясь обратно в хмурого полицейского.
Морг располагался на цокольном этаже, там же в соседнем помещении находился и кабинет Мэри-Маргарет. Войдя, оба – Грэм и Эмма – заняли места на светлом кожаном диване, разместившемся в углу кабинета.
Порывшись в памяти, Эмма еще по дороге в больницу составила образ Мэри-Маргарет, какой она ее помнила – длинные черные волосы, невысокая, почти всегда с улыбкой на круглом лице, и, кажется, никогда не надевала что-либо помимо платьев. Сейчас, разглядывая сидящую напротив себя женщину, Эмма отметила, что на перемены во внешности указывала лишь озорная мальчишеская стрижка. В остальном же Мэри почти не изменилась.
– Вы, должно быть, Эмма? – спросила она, присев на поставленный рядом стул и протягивая ей руку.
– Да, всё верно, – сказала она, отвечая на рукопожатие.
Ладонь Мэри-Маргарет была мягкой и теплой. Вся она создавала ощущение домашнего уюта, этакой идеальной жены, пекущей булочки и зажаривающей индейку к приходу мужа, пока вокруг резвятся очаровательные пухлощекие детишки в нарядных костюмчиках. Но вместо этого она производила вскрытия в полуподвальном помещении госпиталя, надев защитный халат вместо украшенного рюшами фартука.
– Доктор Бланшар, но вы, конечно, можете звать меня просто Мэри-Маргарет, – с улыбкой представилась врач. Скорее всего, Грэм не поделился с ней всей информацией на Эмму. Тем лучше, подумала она, при этом, не сразу уловив, что Мэри-Маргарет представилась своей девичьей, а не фамилией мужа.
– Как я сообщила Грэму по телефону, я сделала необходимые тесты и анализы, и результатами некоторых из них я уже готова с вами поделиться. Во-первых, вода в легких Руби по составу идентична воде из озера, где была найдена Кэтрин. Во-вторых…
– Одну минуту, простите, что перебиваю, но не могли бы вы для начала поставить меня в известность, как именно погибла вторая жертва? Вы же сказали, что совпадений с первым случаем нет, – вопросительно глядя на Грэма, озадачилась Эмма.
– Так и есть. Руби Лукас, на пару лет моложе Кэтрин, единственная внучка Тельмы Лукас – городской судьи Сторибрука, отъявленная тусовщица, любила закатывать вечеринки, быструю езду и мужчин. Однако никогда не была замечена в состоянии алкогольного или тем более наркотического опьянения. При всех своих страстях она вела вполне здоровый образ жизни, увлекалась спортом, по утрам ее нередко можно было застать совершающей пробежку в парке. В связи с этим причина смерти вызывает сомнения – она врезалась в дерево, потеряв сознание из-за передоза каким-то сильнодействующим препаратом, – констатировал Грэм.
– Тогда при чем тут вода из озера? – пыталась вникнуть Эмма.
– Вероятно, убийца вновь хотел создать иллюзию того, что виновато проклятье, – объяснила Мэри-Маргарет, – хотя не добавь он этот штрих, то всё можно было бы списать на обычную аварию.
– Какой смысл ему так подставляться?
– Наверное, как и другие подобные ему психопаты – хочет отличиться, выделиться, при этом наслаждаясь тем, что его преступление до сих пор остается безнаказанным, – высказал предположение Грэм.
– На теле Руби я также не обнаружила следов – ни ссадин, ни синяков – кроме посмертных. Либо она добровольно приняла наркотик, либо даже не подозревала о том, что принимает его, – продолжала доклад Мэри-Маргарет.
– Я уже начал опрашивать ее друзей и знакомых на предмет того, где и с кем Руби проводила вчерашний вечер. Последний, кто ее видел – Виктор Вейл – главный врач этой больницы, – Грэм разжевывал информацию, дабы у Эммы не возникало побочных вопросов, – он утверждает, что после встречи с ним, Руби отправилась навестить бабушку – судья Лукас недавно перенесла тяжелый приступ аритмии – но до бабушки, как мы знаем, она не добралась.
– У Вейла как раз существует доступ ко всем препаратам в госпитале, – высказала очевидную мысль Эмма.
– Да, безусловно, но у него есть алиби, надо проверить, но у меня нет сомнений в его правдивости, так что зацепок у нас в очередной раз нет, – Грэм устало провел рукой по волосам.
– Неужели кроме воды в легких больше ничего подозрительного нет? – не верила такой неудаче журналистка.
– С приборной панели были сняты отпечатки, я отправил их на идентификацию с Огасту, однако думаю, что ничего нового нам это не даст – Руби часто каталась в компании. Конечно, опросить и проверить на наличие алиби нужно всех, но думаю, результат будет отрицательным, – Грэм совсем сник.
– А есть какая-то связь между самими Кэтрин и Руби? Кто мог точить зуб на них обеих? – Эмма переводила взгляд с него на Мэри-Маргарет.
– Они вместе учились в школе, даже дружили, но после окончания их уже нельзя было назвать близкими друзьями, так, скорее просто знакомыми. Каждая пошла своей дорогой. Кэтрин по-моему уехала учиться в юридический, а Руби поехала кататься по миру, – рассказала Бланшар, — чаще всего Руби видели в обществе Белль – местной библиотекарши, казалось бы, сложно представить менее подходящих кандидаток на роль лучших подружек, но они нашли общий язык.
– Кажется, я видела ее вчера в «Джолли Роджере» с каким-то мужчиной в возрасте.
– Это ее муж – мистер Голд, – пояснил Грэм, – их я тоже опросил среди первых, на что получил ответ «вечер мы провели в моей лавке, проводя инвентаризацию», – процитировал шериф, парадируя интонацию Голда.
Мэри-Маргарет хохотнула. Видимо, этот Голд не был популярной фигурой в городе. Эмме стало интересно, что привлекательного могла найти в таком угрюмом типе молодая женщина.
Тем временем Грэм встал, поправив брюки.
– Ладно, спасибо Мэри, если еще что-то обнаружишь – звони в любое время, ты знаешь.
– Само собой! Как только из Огасты придут оставшиеся результаты, я сразу сообщу.
Закончив обмен репликами, они обнялись – Грэм без сомнения пользовался успехом у местных жительниц.
– Про Руби вы теперь тоже напишите статью? – спросила Мэри-Маргарет, уже в знак прощания пожимая Эмме руку.
– Зависит от того, что решит мой босс.
– Что ж, удачи вам, – пожелала она напоследок.
______________________________________
* Огаста — столица штата Мэн
Продолжение
Размер: макси (~35 700 слов)
Пейринг/Персонажи: Эмма Свон/Киллиан Джонс, Дэвид Нолан/Регина Миллс, шериф Грэм/Зелина (мимоходом), Гейб Харпер (омп), Генри, Мэри-Маргарет Бланшар, Белль, бабушка Лукас
Категория: джен, гет
Жанр: AU, детектив
Рейтинг: R
Краткое содержание: Эмма Свон - журналист из Бостона, получает задание собрать информацию в связи с обнаружением тела умершей женщины. По одной версии она убита мужем, по другой - во всем виновато проклятье. Местом преступления по несчастливой случайности оказывается родной город Эммы, который она вынуждена была покинуть много лет назад.
Примечание: 1. Пояснения к сноскам по тексту в конце соответствующей главы.
2. Идея сформировалась под влиянием любимых скандинавских детективов.
3. Для визуализации Гейба использовался Ли Пейс =)
4. В названии использована строка из одноименной песни Bring Me The Horizon, которая создала мне соответствующее настроение.
5. В связи с АУ, само собой, некоторые факты из канона изменены.
6. Беты нет, на ошибки можно и нужно указывать.
7. Читать на фикбуке
___________________________________________________
Начало
ГЛАВА 5Глава 5
Эмма спустилась с лестницы ровно в тот момент, когда Киллиан перешагнул порог паба.
— Ты готова? – спросил он.
Эмма молча кивнула в ответ.
— Можешь подождать меня в машине, а я пока предупрежу Генри, что он остается за главного, — Киллиан быстрым шагом устремился на кухню.
Выйдя на улицу, Эмма слегка поежилась, правда, не будучи уверенной, что виной этому только мороз. Машина Киллиана стояла впереди нее с включенным мотором. Не раздумывая, она заспешила занять место в теплой кабине, надеясь, что так ее мандраж поутихнет. Хотя рассчитывать на то, что на смену беспокойной девчонки снова вернется уверенная в своих действиях женщина, она практически перестала.
Закончив наставления, Джонс меньше, чем через минуту, уже занял свое место рядом с Эммой. Заведя автомобиль, он надавил на педаль газа, оставляя паб позади.
Вопреки опасениям Эммы, что дорога вновь пройдем в абсолютном молчании, Киллиан сразу же начал разговор:
— Я купил кое-какие продукты, но не успел все приготовить. Так что некоторое время придется потратить на готовку, — словно оправдываясь, произнес он.
— Ничего страшного. Думаю, вместе мы справимся с этим быстрее, — подбодрила его Эмма.
— Ты научилась готовить что-то кроме сэндвичей, вареных яиц и сосисок? – внезапно засмеялся Киллиан, припоминая ее не самые фантастичные кулинарные навыки.
Этот неожиданный смех словно растопил лед, который разделял их высокой стеной до этой секунды. Эмма мысленно скрестила пальцы обеих рук в надежде на то, что это лишь начало. Поэтому со своей стороны она была готова сделать все возможное, чтобы не дать порваться той тонкой ниточке, что вновь протянулась между ними.
— Эй, а кто уплетал эти самые сэндвичи за обе щеки, не напомнишь? – с наигранной обидой в голосе парировала она.
— Ладно, признаю, в искусстве приготовления сэндвичей ты достигла похвального мастерства, — он продолжал улыбаться, что теплотой отозвалось в сердце Эммы.
— Еще несколько минут, и мы на месте, — прокомментировал он.
Эмма ничего не ответила, решив отложить все разговоры для обеда. Но в этот раз молчание не давило на нее.
Тишину нарушил лишь сигнал сообщения. Эмма достала телефон и посмотрела на экран. Снова Гейб.
«Жду черновой вариант статьи к вечеру, успеешь? P.s. и больше не пугай так старину Гейба, я чуть было не поднял на уши спасателей, когда не получил от тебя подтверждения, что ты добралась, а не скатилась к чертям в кювет на окраине Мэна! Уже скучаю. Г.»
«Харпер, прекрати ворчать, так ты смахиваешь на моего деда. Жди статью утром. P.s. Отдыхай от меня пока можешь
Целую. Э.» — с улыбкой на губах быстро настрочила она в ответ.Боковым зрением Эмма заметила, что Киллиан наблюдал за ней, пока она печатала сообщение. На его лице без труда читался немой вопрос, который он не рискнул задать.
— Мой редактор. Просит прислать ему макет статьи, — утолила его любопытство Эмма. – Он мой хороший друг и часто беспокоится обо мне, — зачем-то пояснила она. Ей показалось важным обозначить свои отношения с Гейбом.
— Он тоже любитель твоих фирменных сэндвичей? – пошутил Джонс.
— Даже не сомневайся. И вообще, у меня было много времени, чтобы выучить новые рецепты, — сказала Эмма и тут же успела пожалеть, понимая, что задеть тему ее долгого отсутствия было глупо.
Киллиан никак не отреагировал на ее реплику, и она надеялась, что не испортила возродившуюся между ними атмосферу уюта.
Проехав еще пару сотен метров, он затормозил.
— Приехали, — Киллиан выключил мотор и вытащил ключи из зажигания.
Отстегнув ремни безопасности, оба одновременно вылезти из машины.
Дом Киллиана располагался недалеко от гавани. Его с детства влек океан, так же, как и его отца – истинный сын моряка. Вероятно, съехав на отдельную жилплощадь, он попытался максимально приблизиться к осуществлению своей давней мечты – жить на побережье. Эмма любила свою просторную квартиру недалеко от центра Бостона, но сейчас она позавидовала ему.
Небольшое здание было окружено газоном, покоившимся под толстым слоем снега. Они подошли к входу. Замок щелкнул, и Киллиан, распахнув дверь, жестом пригласил ее внутрь.
— Заходи.
Внутри было просторно и светло. Из прихожей Эмма сразу заметила кухню, которая по принципу «студии» плавно переходила в столовую, а из нее в гостиную. Остальные комнаты были скрыты за затворенными дверями.
Киллиан галантно помог ей снять увесистую зимнюю парку, после чего разделся сам.
— Ванная за углом слева, если нужно. Я пока поставлю вариться спагетти. Я решил приготовить макароны с грибами и ветчиной в сливочном соусе. Просто и вкусно, — он посмотрел на Эмму, будто ожидая, что она вдруг признается в приверженности вегетарианству и аллергии на грибы.
— Звучит аппетитно, — она в самом деле вновь ощутила голод, — присоединюсь через минуту.
Помыв руки, Эмма пристально вгляделась в свое отражение – все ли в порядке с макияжем, не топорщатся ли после шапки волосы. Взбив их немного у корней, и слегка пошлепав пальцами по губам, чтобы добавить им естественного цвета, она выключила свет и пошла на кухню.
За время ее отсутствия, Киллиан успел засунуть спагетти в кипящую воду и начать разогревать сковороду, куда следовало отправить поджариваться оставшиеся ингредиенты.
Эмма встала с противоположной стороны стола, где Киллиан уже принялся нарезать грибы.
— Чем заняться мне? – спросила она, желая помочь и хоть чем-то занять руки.
— Внизу в холодильнике лежат овощи для салата, нарежь их, пожалуйста, — ответил он, не отрываясь от процесса, — тарелки в комоде слева от него.
Найдя все, что нужно, Эмма начала шинковать листья китайской капусты.
Беспокоясь, что ее последняя реплика в пути все же подпортила позитивное начало, и, желая исправить оплошность, Эмма взяла инициативу на себя и, стараясь звучать непринужденно, заговорила:
— Как Лиам? – начать с вопроса о его брате показалось ей наиболее логичным.
— Он уже довольно давно переехал с женой и детьми в Ливерпуль. Он, как и папа, долгое время ходил в плавания, но после рождения их с Джанет близнецов, принял приглашение занять должность в одной судоходной компании в Англии. Ему непросто было променять море на сушу, но ради семьи он готов и не на такие жертвы, — усмехнулся Киллиан. Он очень любил старшего брата и, вероятно, разлука с ним далась ему нелегко.
Раньше Эмма часто пересекалась с Лиамом, но так как он был старше Киллиана на шесть лет, они вертелись в разных компаниях. При мысли о нем, Эмма могла вспомнить только хорошее. Лиам был действительно милым и добрым парнем. Они с Киллианом стояли друг за друга горой, особенно, когда их мать ушла из жизни. В Сторибруке семья Джонсов – Даррен, его жена Камилла и их маленькие сыновья – шестилетний Лиам и совсем еще кроха Киллиан – обосновалась, когда Даррен, потеряв работу в небольшом портовом английском городке, нашел место капитана на американском судне. С тех пор на родину они возвращались лишь на время отпуска или каникул. Поэтому можно было сказать, что Лиам в итоге вернулся к своим корням.
— Ты часто с ним видишься?
— Реже, чем хотелось бы. Мы стараемся вместе встречать Рождество, но в этом году планы сорвались в последний момент, — все так же, не отрывая взгляда от разделочной доски, ответил Киллиан.
— А что на счет тебя? – осторожно задала вопрос Эмма.
— Если тебя интересует мое семейное положение, то в данный момент я одинок, – загадочно улыбнувшись, он впервые за последние несколько минут взглянул на нее, — и детей, насколько мне известно, у меня нет. Пока довольствуюсь своими непоседливыми племянниками.
Он сделал паузу, после чего продолжил поднимать завесу своей личной жизни:
— Я много лет прожил с девушкой, даже подумывал сделать ей предложение. Мне казалось это логичным, ведь мы с Тиной так долго были парой. Она нравилась моим родственникам и была похожа на фею, за это все друзья прозвали ее Тинкербелл, — в глазах Киллиана читались остатки былой грусти. – И мне этого было достаточно, чтобы создать с ней семью. Но чуть менее года назад, на нашу четвертую годовщину, Тина призналась мне, что встретила другого. Не прошло и недели, как она укатила куда-то в тропики под ручку со своим Питером.
Тина автоматически вызвала у Эммы неприязнь.
— Мне жаль, правда, — посочувствовала она, одновременно с этим ощутив укол совести, вспомнив, как сама бросила его. Только в ее случае она не вправе была решать – остаться с ним или уехать.
— Не стоит, все нормально, я большой мальчик и пережил это, — отмахнулся Киллиан.
Тем временем все продукты были готовы. Оставался финальный штрих – перемешать составляющие и немного подождать.
Расставляя на столе посуду и приборы, Киллиан задал резонный вопрос:
— Ну, а как ты жила после того, как покинула Сторибрук?
— Сначала радоваться особо было нечему, было нелегко освоиться в новом и непривычном для меня городе. Но потом я нашла друзей, стала привыкать к жизни в Бостоне. Мои приемные родители замечательные люди, и я их очень уважаю и люблю. Именно папа поддержал мое стремление стать журналистом. Мне кажется, без его веры в меня я бы не добилась того, чего имею.
В связи с профессией, Эмма привыкла узнавать и раскапывать факты об окружающих. Пробираться через биографии людей, погружаться в чужие истории жизни. И напротив, не была в восторге, когда ей приходилось делиться информацией о себе самой. Без необходимости старалась избегать говорить о чем-то личном. Но в присутствии Киллиана ее стены опускались. Как и двадцать лет назад ей было невероятно просто рассказывать ему о чем угодно, о своих успехах и падениях, победах и поражениях. Порой ей даже не приходилось что-либо говорить ему – Джонс умел читать ее словно открытую книгу, всегда подбирая нужные слова. И сейчас, сидя с ним в его кухне, наполнявшейся ароматом еды, Эмма с горечью осознала, как же сильно ей не хватает Киллиана. Хотелось подойти и обнять его, попросить прощения, сказать, как она сожалеет. Но боясь напугать, Эмма подавила свой внезапный порыв нерастраченной нежности, надеясь, что впереди еще подвернется такая возможность.
— Кстати, ты собираешься повидать с Дэйвом? – резко переменил тему Киллиан.
— Да, я планировала задать ему несколько вопросов на счет Кэтрин, — ответила Эмма, но после добавила, осознав, что он подразумевал нечто иное, — ну, и, само собой, узнать, как у него дела.
— Он заходил ко мне вчера, перед тем, как забрать с работы Регину. Ему сейчас тяжело, не каждый осмеливается признать это вслух, но некоторые откровенно обвиняют его в убийстве Кэтрин, — высказал свои переживания на счет друга Киллиан, — он этого не заслужил.
— А сам ты, что думаешь? Кто мог желать ей смерти?
— Честно? Понятия не имею. Она была обаятельной женщиной, отзывчивой. После их расставания с Дэвидом я не так уж и часто с ней общался, но был шокирован не меньше остальных, когда ее нашли, — Киллиан задумался над сказанным, так и не донеся вилку с обмотанными вокруг нее спагетти ко рту.
— Подожди, — вдруг осенило Эмму, — а Регина, с которой теперь живет Дэвид, это случайно не дочь мэра Миллса?
— Она самая. Кстати, теперь Регина и есть наш мэр, а что? – удивился Киллиан.
— Да так, просто она в детстве всегда казалось мне такой напыщенной стервой. Держалась особняком, считая всех ниже своего королевского достоинства. У нее и друзей то не было, скорее приспешники, — посмеялась Эмма, — плюс она старше Дэвида, наверное, лет на пять?
— По-моему на четыре, но разве это важно, если он ее любит? – возразил Киллиан.
— Нет, но, на мой взгляд, они такие разные, — отстаивала свою точку зрения Эмма.
— Ну, с тех пор прошло двадцать лет, они оба стали старше, учились на своих ошибках, менялись. Мы уже не те дети, которыми ты нас видела в последний раз.
Возможно, Эмма излишне тревожилась, но при упоминании ее долгого отсутствия в Сторибруке, ей вновь почудилась обида в его голосе. Впрочем, она ее заслужила.
— Да, ты прав, прости.
— Я думаю, когда ты с ней пообщаешься, то тоже это заметишь.
— И давно они вместе?
— Открыто о своих отношениях они заявили приблизительно в то же время, когда я встретил Тину, так что лет пять наберется. Но кто знает, когда на самом деле все началось. Тебе стоит спросить об этом у них самих, — с улыбкой посоветовал Киллиан.
— Я помню только, как в школе по Дэвиду сохла Мэри-Маргарет. Она была такая тихая и скромная. Значит, ей так и не удалось его заполучить, — заключила Эмма. – Это ведь она теперь работает патологоанатомом?
— Ага, — подтвердил Киллиан, — и, между прочим, она почти получила желаемое. Она вышла за Джеймса – брата близнеца Дэйва. Помнишь его?
— Еще бы, он был полной противоположностью Дэвида. Никогда бы не сказала, что из него получится примерный муж, — высказала сомнение Эмма.
— Не так уж и долго он им был, — загадочно ответил Киллиан, — Джеймс без вести пропал вскоре после их свадьбы, — его брови слегка приподнялись в молчаливом жесте, мол, «видишь, Свон, сколько событий ты упустила, живя в Бостоне».
— Да на вашем городе и впрямь какое-то проклятье, — слетело с языка у Эммы.
— Когда-то он был и твоим.
В очередной раз она сморозила глупость и готовилась расплатиться за ошибку испорченным обедом. Но, давая ей уже который шанс за день, Киллиан предложил:
— У меня в холодильнике стоит бутылка вина, думаю, что от одного бокала вреда не будет.
— На сегодня, кроме написания статьи для Гейба, у меня планов нет, так что я не против, — радостно поддержала его Эмма.
— Тогда присаживайся в гостиной, а я принесу.
Расположившись на мягком диване после вкусного обеда, Эмма почувствовала, как начала расслабляться. Протянув ей прохладный бокал с белым вином, Киллиан занял место рядом с ней, оставив при этом значительное расстояние.
Еще какое-то время (Эмма напрочь забыла о часах) они говорили об общих знакомых, но довольно быстро беседа снова затронула их двоих. Киллиан рассказывал о службе во флоте («Само собой, мы с Лиамом с малых лет мечтали пойти по стопам отца»), о том, как уезжал учиться в Нью-Йорк («Я подрабатывал в баре, и решил, что хочу открыть собственный, когда вернусь домой»). Эмма, наконец, узнала, что его детище называется «Джолли Роджер» в честь знаменитого пиратского судна.
Она впитывала каждое его слово, пытаясь наверстать то, что упустила за долгие годы. За одним бокалом вина как-то незаметно пошел второй, а затем и третий. Эмма ощутила, как по ее конечностям разливается тепло. Желание обнять Киллиана, прижаться к нему всем телом, вспыхнуло с новой силой. Пока он говорил, она безотрывно следила за движением его губ. Он будто гипнотизировал ее. Говорят, первая любовь не забывается, и Эмма, как никогда была согласна с прописной истиной. Ее любовь к Киллиану не угасла, она лишь на время потеряла свой источник огня. И неважно, что будет дальше, сейчас он рядом с ней.
Не оставляя себе времени на сомнения, Эмма в одно движение свела пространство между ними к нулю и, ухватившись за ворот его джемпера, притянула к себе, чтобы поцеловать.
Его губы начали отвечать, и Эмма абсолютно потеряла контроль. Но уже в следующую секунду, Джонс резко прервал их контакт.
— В чем дело, Киллиан? – изумленно спросила она.
— В чем дело? – повторил он, — и ты еще спрашиваешь? – у него вырвался нервный смешок. После чего он поднялся и отошел на пару шагов. — Черт возьми, Свон, как ты не понимаешь, я не могу делать вид, что не было этих двадцати лет, что я не ждал, как дурак, звонка или хотя бы письма! Ты уехала и погрузилась в новую жизнь, оставив меня позади! — он смотрел прямо ей в глаза, и потом его голос с повышенных тонов перешел в чуть более спокойный. — Я жутко злился на тебя, Эмма, но потом на место злости пришла обида, затем осталась лишь грусть. Я вырос, строил жизнь без тебя и, знаешь, у меня получалось. А теперь ты приехала, нет, не потому что ты сама захотела, а потому что была вынуждена. Это часть твоей работы, а я просто подвернулся к случаю. Не хочу повторения прежней истории.
На глаза Эммы навернулись слезы, и она отчаянно хотела расплакаться. Только подозревала – на этот раз Киллиан не станет ее успокаивать. Она заслужила каждую горькую слезинку.
Киллиан отвернулся к окну, смотря на океан. По-прежнему стоя к ней спиной, он продолжил:
— Знаешь, я давно тебя простил. Я искренне был рад тебя видеть, честно. Но будет лучше, если на этом мы и закончим. У нашей истории нет счастливого финала, извини.
Эмма так сильно закусила губу, чтобы не разреветься, что начала ощущать вкус крови.
— Я подвезу тебя до гостиницы, — обернувшись, предложил Киллиан.
— Нет, спасибо, я помню дорогу, — ей было тяжело оставаться в его обществе, — можешь не провожать. И благодарю за обед, было действительно вкусно, — поднявшись, Эмма направилась в сторону прихожей.
— Эмма, постой! – раздался за спиной его голос.
Она лишь молча обернулась.
— Мне, правда, жаль, что так вышло.
— Я понимаю, — кивнула она, — увидимся в пабе.
* * *
Обратный путь занял у Эммы около часа. Она не спешила, наслаждаясь легким покалыванием холодного ветра на лице. Физический дискомфорт, хоть и с малым успехом, но приглушал боль душевную. Она не провела в этом городе и суток, но уже успела пережить и радость встречи, и горечь очередного расставания.
Незаметно проскочив мимо Генри, Эмма поднялась к себе. Скинув одежду, она забралась в ванную. Хотелось отключить мозг, перестать раз за разом прокручивать картинки прошедших часов, закрыть глаза и не видеть лица Киллиана перед собой, стереть вкус его губ. Если бы все было так просто. Тоска липким сгустком осела внутри нее. И тогда она заплакала. Эмма не знала, принесет ли облегчение эта сопливая жалость к себе, но она так давно не позволяла себе плакать, что начав, уже не могла остановиться.
Когда слезы иссякли, Эмма, завернувшись в полотенце, вернулась в комнату. Бросив мимолетный взгляд в зеркало, она увидела свое распухшее лицо и покрасневшие белки глаз. Плевать. Сегодня покидать свой номер она больше не собиралась, предпочтя провести вечер в компании ноутбука и своей статьи. Приняв решение увидеться с Дэвидом завтра утром перед возвращением в Бостон, Эмма принялась за работу.
Желание позвонить Гейбу испарилось так же быстро, как и появилось. Вряд ли она спокойно сможет выдержать его отеческие наставления, независимо от того, что он беспрекословно принимал ее сторону практически в любой ситуации. Сегодня же она должна разобраться в своих проблемах сама. Возможно, по приезду она поделится с ним всем, что случилось. Ей требовалось выговориться, спросить совета или выслушать пару нравоучений – все, что угодно. Главное, не быть одной. И никто, кроме Гейба не смог бы ей с этим помочь.
Статья писалась из рук вон плохо. Эмма то и дело перепечатывала готовый текст. Результат казался ей чересчур сырым и скучным, никакой интриги, только грубая констатация фактов. Это не она, не ее стиль, это не Эмма Свон. Задавать вопрос, что же изменилось, было напрасной тратой времени – она встретила Киллиана. То, что могло послужить для нее стимулом, обернулось для нее препятствием и выбило из колеи. Бесполезно. Всё равно она обещал Гейбу статью только к следующему утру.
Забравшись под одеяло, Эмма проверила электронную почту, узнала сводки погоды на завтра, полистала он-лайн каталоги марок любимой одежды, даже разложила карточный пасьянс, в котором мало что понимала. Когда же ей все это надоело, она отложила ноутбук и легла спать. Обычно она не ложилась так рано (на часах не было еще и восьми вечера), но как только ее голова коснулась подушки, Эмма не заметила, как заснула.
ГЛАВА 6Глава 6
Когда сигнал мобильника разбудил ее, на улице уже рассвело. Она провалялась в постели больше двенадцати часов. Не удивительно, что голова трещала, как с похмелья.
Нащупав упавший на пол телефон, он поднесла его к лицу. На дисплее высветился номер Грэма (предусмотрительно записанный после их встречи).
– Шериф? – ответила она.
– Эмма, вы просили меня сообщить, если у меня будут новости, – он сделал многозначительную паузу, – так вот, ночью мы нашли еще один труп.
Сна у Эммы как не бывало.
– Где? Вы уже обследовали тело? Есть сходство с убийством Кэтрин? – начала она сыпать вопрос за вопросом.
– Обстоятельства смерти отличаются, Мэри-Маргарет работает над остальным. Пока это все, что я могу вам рассказать. Как только картина происходящего прояснится, я свяжусь с вами, — после чего Грэм положил трубку.
Услышанная новость встряхнула Эмму и даже в какой-то мере обрадовала – теперь останется меньше времени на то, чтобы упиваться своей печалью и статусом отверженной. Надо срочно брать себя в руки, работа ждать не будет. «Мы должны опубликовать все подробности раньше “Геральд”», - отчетливо в своей голове слышала она голос Гейба. Именно так Эмма и намеревалась поступить – с настойчивостью охотничьей ищейки выискать все детали подоспевшего убийства. Даже не будучи в курсе всего, она почти не допускала версии, что ночное происшествие может оказаться простым совпадением и результатом несчастного случая. Наученная журналистским опытом, Эмма была более чем убеждена – подобных совпадений не бывает. Два трупа в пределах одного маленького города менее чем за неделю – назвать все это неподозрительным язык не поворачивался. С таким же успехом Эмма могла признаться, что земля квадратная.
Естественно о возвращении в Бостон можно было забыть. Но и о том, чтобы, не медля, оправляться в участок к Грэму прежде, чем он позвонит и даст на это разрешение, не было и речи. Эмма не хотела своей назойливостью спровоцировать конфликт с шерифом и лишиться важного источника. Однако и сидеть без дела в ожидании того, как он кинет ей косточку, она не намеревалась. Первым делом ей следует поставить в известность Гейба и обсудить с ним дальнейшие действия.
На этот раз он ответил на звонок после двух гудков.
– Свон, радость моя, неужели ты снизошла до того, чтобы порадовать меня чем-то кроме пропитанной сарказмом смс-ки? – он засмеялся, и Эмма ощутила, что успела соскучиться по старшему товарищу.
– И тебе привет, Харпер, – поздоровалась Эмма, – между прочим, я звонила тебе, но видимо ты был так занят тем, что гонял подчиненных в поисках сенсаций, что не смог выкроить и пару минут на разговор со своим любимым журналистом, – их взаимные подколы были, наверное, одной из главных составляющих давней дружбы. Было в этом нечто ребяческое, но именно это и делало их отношения непринужденными.
– Вот однажды займешь мое место, посмотрю, как ты будешь справляться. Еще придешь ко мне с просьбой поделиться бесценным опытом, – даже не видя его, Эмма не сомневалась, что Гейб улыбается своей белозубой улыбкой от уха до уха.
– Ладно, Гейб, я ни капли не принижаю твой важности, как редактора, но на самом деле я звоню по делу. В Сторибруке еще один труп, – Эмма сделала паузу, чтобы дать Гейбу перестроиться на рабочий лад.
– Что тебе известно? – веселости в его голосе и след простыл.
– Пока ничего, только то, что жертва умерла при иных обстоятельствах. Шериф обещал держать меня в курсе, – доложила Эмма.
– Есть подозрения на то, что это дело рук того же, кто причастен к убийству первой женщины? – уточнил редактор.
– Еще не знаю, Грэм позвонил мне всего минуту назад и сказал, что они выясняют причины смерти. Как только появится свежая информация, я позвоню.
– Хорошо, будь на чеку, раскопай все, что можно и даже больше – ты это умеешь, – подбодрил ее Гейб. – И кстати, Эмма, я все еще жду статью, – добавил он.
– Будет сделано, босс, обещаю.
– Я тебе верю, – возвращаясь к прежней легкости в тоне, ответил Харпер, – если что-то понадобится, старина Гейб к твоим услугам.
– Заметано, – заверила его Эмма и положила трубку.
Включив ноутбук, она еще раз пробежалась глазами по черновику статьи, работу над которой бросила накануне. Она выглядела по-прежнему далекой от идеала, но тратить время на придумывание нечто грандиозного, когда в любой момент ей мог позвонить Грэм, Эмма не особо хотела. Ко всему прочему, разговор с Дэвидом все еще стоял в списке запланированных дел. И откладывать его на неизвестный срок она не собиралась. В деле Кэтрин было много зияющих дыр, и, возможно, разговор с ее мужем избавит хотя бы от некоторых из них. Поэтому отравив файл Гейбу с приписанными к нему комментариями, она начала собираться.
Одевшись в то, что со вчерашнего дня осталось висеть на стуле – теперь переживать о скудности гардероба было излишним – Эмма спустилась вниз.
На первом этаже ее встретил все такой же жизнерадостный Генри. Киллиана видно не было. Наверное, так даже лучше, подумала Эмма, присаживаясь за один из столов. Ей необходимо сконцентрироваться на работе, так что перипетиям личной жизни стоит подождать, пока она освободится. Хотя вопрос о местонахождении Киллиана, что Эмма порывалась задать Генри, то и дело обжигал ей язык, который она обещала себе держать за зубами.
– Не видел, когда ты вчера вернулась, – прокомментировал он, подойдя к ней, – и на ужин не спустилась. Что-то случилось?
– Да, надо было срочно дописать статью и отправить в редакцию, ничего особенного, просто люблю готовить материал по свежим следам, чтобы ничего не забыть, – Эмма надеялась, что это прозвучало правдоподобно, учитывая, что сказанное было близко к истине.
Генри понимающе кивнул.
– Что будешь на завтрак?
– То же, что и вчера, – как ни странно, но она не испытывала сильного голода, хотя и ела едва ли не сутки назад.
– Будет сделано, – ответил он и ушел выполнять ее заказ.
Отметив про себя, что стоит узнать у него адрес Дэвида (маловероятно, что хоть один житель не был в курсе того, где расположен особняк мадам мэр). Главное – застать его дома субботним утром.
На стойке у входа Эмма только сейчас заметила местную газету. Взяв один из оставшихся экземпляров «Storybrook Mirror», она отметила, что передовица, как и стоило ожидать, была посвящена убийству Кэтрин, правда ничего нового она из нее не почерпнула. Пролистав дальше и не найдя какой-либо информации, заслуживающей более пристального внимания с ее стороны, она отложила газету. Генри как раз приближался к ней с подносом.
– Извини, но сегодня, не смогу составить тебе компанию. По выходным «Джолли Роджер» весьма популярное место, как видишь, – произнес он, ставя перед ней тарелку, – еще и Киллиан задерживается. Если захочешь добавки, зови.
Он уже собирался уходить, но Эмма его остановила.
– Генри, постой. Мне нужно увидеться с одним человеком, его зовут Дэвид Нолан, он ведь живет в доме мэра?
– Ага, – кивнул он в ответ, – они с Региной живут в особняке ее родителей. Ты помнишь, где он находится? – уточнил Генри.
– Да, думаю смогу найти, спасибо, больше не буду отвлекать тебя.
Обменявшись с ней улыбками, Генри направился к столику, за которым восседало трое монашек.
Намазывая тост джемом, Эмма ощутила, как в кармане завибрировал мобильный.
«Подкорректировал статью. Ты можешь лучше. Отдаю в печать к вечернему выпуску», — коротко и ясно проинформировал Гейб.
Эмма не стала ничего отвечать, предпочтя поговорить с ним в конце дня, когда раздобудет новую информацию по второй жертве.
Допив остатки кофе, и махнув на прощание Генри, она покинула паб. Ее жёлтый «жук» был припаркован там же, где и днем ранее. Опасаясь, что и сегодня он откажется заводиться, вопреки тому, что температура за ночь повысилась градусов на шесть (если верить просмотренному накануне прогнозу погоды), Эмма заранее прикинула альтернативные способы передвижения. Понимая, что рассчитывать на Киллиана в этот раз не приходится, она надеялась, что в Сторибруке реально взять автомобиль напрокат. Других вариантов у нее не было.
Заняв водительское место и повернув ключ в замке зажигания, Эмма не сдержала радостный возглас, когда старенький мотор неохотно заворчал. Ей давно следовало бы сменить транспортное средство на нечто более комфортабельное и современное. Но этот фольксваген был подарком родителей в день, когда она получила свои первые права. С тех пор Эмма успела сильно привязаться к своему автомобилю, над чем Гейб с завидным постоянством не уставал подшучивать.
Проложив в голове маршрут, ведущий к резиденции Миллсов, Эмма тронулась с места. Машин на дорогах оказалось больше, чем вчера. Однако ни в какое сравнение с движением в Бостоне оно абсолютно не шло. Во всем существует своя прелесть.
Добравшись до нужного места, лишь дважды свернув не туда, Эмма вылезла из кабины и, остановившись на крыльце огромного дома, постучала в антикварный дверной молоток, вероятно приколоченный по последнему веянию моды. Выйди Эмме навстречу дворецкий, она, пожалуй, не удивилась бы. Но через несколько секунд, распахнув дверь, на пороге вместо чопорного вида лакея появилась элегантно одетая женщина. Идеально уложенные черные волосы, обтягивающая юбка-карандаш выгодно подчеркивала фигуру, а блузка цвета красного вина гармонировала с губной помадой. Она излучала уверенность. На ее фоне Эмма в своей защитного цвета парке и уггах выглядела, как подросток.
– Чем могу помочь? – спросила она, оглядывая нежданную гостью с ног до головы.
– Меня зовут Эмма Свон. Я ищу Дэвида Нолана, мне сказали, что он живет по этому адресу, – о том, что она журналистка, Эмма решила пока умолчать.
– Что ж, проходите, – хозяйка отошла в сторону, впуская ее внутрь.
– Регина Миллс, – представилась она, протягивая ладонь для рукопожатия, хотя Эмме и так не стоило труда узнать ее.
Когда Эмма избавилась от верхней одежды, Регина пригласила ее в гостиную. Оглядевшись, Эмма отметила, что вкус у мэра Миллс определенно имелся, если исключить вероятность того, что Регина воспользовалась услугами дизайнера. Но почему-то Эмма решила, что обстановка – дело ее собственных рук.
– Дэвид наверху, я сейчас позову его, а вы пока присаживайтесь, где будет удобнее, – цокая каблуками по полированному полу, она зашагала к лестнице, ведущей на второй этаж.
Пока что Эмма не успела заметить в ней тех изменений, которые упоминал Киллиан. Хотя надменности в ее речи она тоже не уловила.
Часы показывали полдень, поэтому Эмма предположила, что Дэвид все еще валялся в постели. Но уже буквально через пять минут он в сопровождении Регины спустился полностью одетый и бодрый.
– Пойду приготовлю чай, – сказала Регина, чмокнув Дэвида в щеку.
– Привет, Дэвид, – поднялась ему навстречу Эмма.
– Вот это сюрприз, Эмма! – он тут же подскочил и обнял ее. От него исходил приятный запах парфюма, – какими судьбами снова в наших краях? – спросил он, когда они, наконец, уселись.
– Если честно, то в Сторибрук меня привела работа. Я журналист, – решив не скрывать очевидного, ответила она.
Эмма переживала, что Дэвид может решить, будто она заявилась к нему исключительно ради того, чтобы задать вопросы о Кэтрин, поэтому тут же добавила:
– Но я была рада возможности увидеть старых друзей.
– Я тоже рад встрече с тобой, – продолжая светиться позитивом, подтвердил Нолан.
В гостиную вернулась Регина. Расставив перед каждым по чайной чашке, она заняла место возле Дэвида и тут же взяла его за руку. Жест совершенно не выглядел собственническим, а скорее естественным порывом с ее стороны.
– Мы дружили с Эммой в детстве, – пояснил Дэвид жене, – но после трагической гибели родителей, ей пришлось переехать.
– Видимо это было действительно давно, потому что, как не пытаюсь, все равно не могу тебя вспомнить, – искренне призналась Регина.
– Да, девятнадцать лет назад.
– И что же привело обратно? – задала она тот же вопрос, что и Дэвид.
– Я писала статью о Кэтрин, – решила не ходить вокруг да около Эмма.
Лицо Дэвида на мгновение помрачнело, но потом он сказал:
– Я до сих пор не могу поверить, что ее больше нет.
– Грэм сказал мне, что она пролежала в озере долгое время. Почему никто не искал ее? – удивилась Эмма.
– Фредерик – ее нынешний партнер – ничего не заподозрил, потому что Кэтрин уехала в командировку. Он проводил ее, но, как оказалось, до места назначения она так и не добралась. Естественно, все это стали проверять, когда было уже поздно, – вздохнув, заключил Дэвид.
– И некоторым теперь хватает наглости обвинять в ее убийстве бывшего мужа, – вступила в разговор Регина. По ее лицу было видно, как глубоко она переживает за Дэвида, – а все потому что чужая жизнь вечно не дает людям покоя.
«Ага, особенно, если ты мэр города и живешь с женатым парнем», – подумала Эмма.
Свободной рукой Миллс погладила Дэвида по коленке, вновь умудряясь избежать пошлости в своем жесте, выражая тем самым лишь любовь и поддержку.
– Мы уже смирились с тем, что не все одобряют наши отношения с Дэвидом, – спокойно продолжила она, – хотя к моменту, когда мы начали встречаться, они с Кэтрин уже разошлись.
– А почему вы так и не развелись, раз все равно не жили вместе? – обратилась к другу Эмма.
– Это все бабушка Кэтрин, никогда не встречал более загадочных и непредсказуемых женщин, и это вовсе не комплемент, – поспешил уточнить Дэвид.
Они с Региной переглянулись и обменялись улыбками.
– Долорес нельзя в полной мере назвать деспотичной, но она любит держать все под своим контролем, чтобы вся родня плясала под ее дудку. Она довольно богатая дамочка с кучей предрассудков и одной ей известных устоев. Постоянно предъявляет какие-то претензии и выставляет странные условия. Одно из таких и задело наш брак с Кэтрин, – Дэвид отпил чай и продолжил, – Долорес сказала, что внучка получит все ее наследство только при условии, что никогда повторно не выйдет замуж. И когда мы с Кэтрин поняли, что наши отношения подошли к финалу, я сам предложил ей не подавать на развод, пока жива Долорес. Не то, чтобы Кэтрин гналась за деньгами своей бабки, но согласись, если это не требует особых усилий, то почему бы и не сделать так, как того хочет старушка? – засмеялся Дэвид, – мы расстались друзьями и по-прежнему старались поддерживать друг друга. Если мы истратили свою любовь, это вовсе не означало, что мы потеряли и уважение.
Эмма задумалась над сказанным.
– А после смерти Кэтрин кому переходит наследство? – она чувствовала неловкость, явно слыша непреднамеренное подозрение в своем вопросе.
Но Дэвида это ни капли не смутило:
– К младшей внучке Долорес с тем же условием, – объяснил он.
Его ответ скинул камень с души Эммы. Ведь редкость ли, когда супруги убивают друг друга именно из-за денег. Выходило, что у Дэвида действительно не было мотива, чему она несказанно обрадовалась.
Грея ладони о начавшую остывать чашку чая, Эмма раздумывала, стоит ли продолжать выуживать из Дэвида информацию или лучше перевести беседу в более непринужденное русло. Но журналистский дух был слишком силен:
– У вас есть догадки, кто мог убить Кэтрин?
Дэвид покачал головой.
– Без понятия. Мне вообще сложно представить, что к этому может быть причастен кто-то из местных.
– Я помню, как отец всегда называл Сторибрук безопасным, – высказалась Регина, – он так гордился своим городом, ставил его в пример большим мегаполисам, где процветала преступность. И надо же такому случиться. Я даже рада, что он этого не видит, – воспоминания об отце отразились в ее глазах блеском подступающих слез.
Дэвид привлек ее к себе и заключил в объятия. В его крепких руках, Регина казалась хрупкой и уязвимой. Эмма понимала, что видеть ее такой разрешено только самым близким, поэтому чувствовала себя слегка неловко, став свидетелем интимной семейной сцены.
Совладав с нахлынувшими эмоциями, Регина отклонилась от Дэвида, по-детски проведя тыльной стороной ладони по щеке, вытирая остатки слез.
— Кэтрин была моей давней подругой, поэтому известие о ее смерти было для меня таким же шоком, как и для остальной ее семьи, – будто оправдывая свою минутную слабость, произнесла Регина.
– Все в порядке, я прекрасно тебя понимаю, – мысли Эммы в тот же момент устремились в прошлое, в день, когда хоронили родителей. Желание повидать их могилы стало для нее приоритетным.
Меланхоличная атмосфера слишком низко нависла над ними тремя, поэтому Эмма поспешила сменить тему. В оставшееся время они с Дэвидом обменивались историями о прошедших годах: чем занимались по жизни, о своих интересах и увлечениях, чем все это время жил и дышал Сторибрук, перемежая разговор шутками и воспоминаниями о совместно проведенном детстве.
Регина наравне с ними активно принимала участие в беседе, и к концу своего визита незаметно для Эммы расположила ее к себе. Киллиан был прав, она изменилась – за сияющим авторитетным фасадом мэра скрывалась обычная женщина из крови и плоти, которой не чужды были любовь, взаимопонимание и дружба. Когда, прощаясь, Миллс обняла ее, Эмма и думать забыла о той неуверенности и натянутости в ее присутствии, что она испытала, увидев Регину в дверях ее дома.
– Буду рада увидеть тебя снова до того, как ты вернешься в Бостон, – заверила ее хозяйка.
– Я провожу тебя до машины, – предложил Дэвид.
Уже через минуту они подошли к ожидавшему ее на дороге «жуку».
– Кстати, ты уже виделась с Киллианом? – спросил он тут же.
– Да, я ведь живу в его пабе, – ответила Эмма.
– И как прошла встреча голубков? – засмеялся Дэвид.
– О чем ты? – она сделала вид, что не понимает подтекста его вопроса.
– Да ладно тебе, Свон, думаешь, никто так и не догадывался о твоих чувствах? Брось, мы, конечно, были детьми, но проницательности нам было не занимать.
Эмма засмущалась, но отрицать очевидное не было смысла.
– А мне казалось, что я преуспела в сокрытии своей тайной влюбленности, – парировала его довод Эмма, – видимо, плохая из меня актриса.
– Потому ты и стала журналисткой, – улыбаясь, подметил Дэвид.
– Да, ты прав.
– Ну, так и что с Киллианом? – вернулся к предыдущему вопросу Дэвид, – и не пытайся увильнуть от ответа.
Эмме не хотелось пересказывать ему всю историю, тем более что переживания минувшего дня, от которых она пусть и на время, но смогла абстрагироваться, готовы были в любой момент лавиной накрыть ее с головой. Но одновременно с этим она ощущала потребность поделиться с ним чувством падения, сжимавшим ее внутренности в тугой узел при одном упоминании прошедших событий. Будь на месте Дэвида кто-то другой, она вряд ли позволила бы себе раскиснуть, но под пристальным взглядом его добрых глаз Эмма сдалась:
– Даже не знаю с чего начать, – она замялась, собрать мысли в кучу было не так просто.
– Как обычно говорят в таких случаях – начни с начала, – попытался подбодрить ее Дэвид.
Тогда Эмма, пытаясь слишком уж не вдаваться в подробности, пересказала ему разговор с Киллианом во время обеда.
– Он был так зол на меня, хоть и говорил, что простил, – ее голос начал дрожать.
– А разве не так мы ведем себя, когда нам делает больно человек, которого мы любим? Мы надеваем броню или воздвигаем ледяные стены. Надо же как-то защищаться. Знаешь, ведь чтобы обида и холод сковали сердце, порой хватает и нескольких минут. А у Киллиана на это было гораздо больше времени. И я его не осуждаю, мне тоже тебя не хватало. Но в его жизни ты все равно занимала особое место. И уехав, ты как будто вырвала из него кусок, рана от которого затянулась бы менее болезненно, напоминай ты о себе хотя бы изредка. А так ему ничего не оставалось, как смириться с тем, что ты его забыла. Так что будь готова к тому, что тебе понадобится время, чтобы вернуть его расположение, ведь растапливать скопившийся в сердце ледник можно всю оставшуюся жизнь.
Дэвид высказал наихудшие опасения Эммы, отчего она растеряла последние капли самообладания и заплакала. Теперь настал ее черед укрыться в дружеских объятиях Дэвида. Он по-отечески гладил ее по волосам и тихо шептал о том, что все обязательно наладится. Эмма всей душой хотела ему верить.
– Мои приемные родители… – продолжала всхлипывать Эмма, уткнувшись в плечо Дэвида, – они считали, что мне станет лучше, если я не буду вспомнить жизнь в Сторибруке. Они любили меня, и я…я не хотела их расстраивать, боялась, что если буду говорить о старом доме, то они откажутся от меня. Глупо было так думать, но тогда мне было всего десять, а потом я слишком хорошо научилась подавлять воспоминания.
Эмма шумно втянула носом воздух и вытерла рукавом слезы.
– Ладно, иди домой, ты уже весь замерз, а я тебя еще и слезами залила, – указывая на мокрое пятно у него на куртке, сказала Эмма, пытаясь звучать бодрее.
– Не унывай, слышишь, дай ему чуть-чуть времени освоиться.
– Но ты же понимаешь, что рано или поздно мне все равно придется вернуться обратно в Бостон.
– Да, но зато начало нового этапа будет положено, выбор за тобой, Эмма.
Она через силу натянула подобие улыбки.
– Спасибо, Дэвид.
– Не за что. Иди сюда, – вновь на прощание протянул он к ней руки.
Обняв его во второй раз, она забралась в машину и уехала.
ГЛАВА 7Глава 7
Путь до кладбища занял не так уж много времени. Намерения навестить могилы родителей Эмма не изменила бы даже в случае экстренного звонка от Грэма – они и так слишком долго ждали ее возвращения. Но телефон к счастью молчал.
Бредя по заснеженным тропинкам между надгробий, Эмма искала имена своих родителей. Она не была уверена, идет ли в правильном направлении, но пройдя еще несколько рядов одинаковых гранитных плит, ее взгляд выхватил то, что она так искала – две надписи, одна за другой:
«Джуди Свон (1958 – 1993) и Майкл Свон (1956 – 1993).
Любящие родители и верные друзья».
Вероятно, придумывал кто-то из знакомых, вполне лаконично и в духе надгробных надписей. Честно, Эмме было не так уж и важно, что там написано. Будь ее воля – там не было бы и строчки, не было бы надгробий и лежащих в земле тел родителей. Ничего. Если бы только ей это было подвластно – мама и папа сейчас стояли возле нее, как в тот день, когда они втроем гуляли летом в парке и кормили белоснежных лебедей.
Эмма подошла и положила поверх холодного камня ярко-желтый подсолнух, который ей удалось найти в цветочном магазине по дороге – мамин любимый цветок. Сочное пятно резко контрастировало с окружающей серостью. Так было и с Джуди – она всегда украшала и оживляла собой любое сборище. Эмме часто говорили, что она унаследовала мамину улыбку. У нее осталось не так уж и много фотографий родителей (единственное, что ей было разрешено оставить на память о прошлом), но с возрастом она и вправду стала замечать сильное сходство между собой и матерью. Ей так хотелось бы посмотреть на них с отцом сейчас, какими бы они стали, как вместе старились, оставаясь при этом все такими же молодыми в душе. Им не было и сорока, когда их жизнь в одну секунду оборвалась, оставив Эмму в одиночестве. Взрослые наперебой пытались утешить ее пустыми словами, в буквальном смысле подсластить горькую пилюлю, пичкая ее сладостями, будто конфеты и шоколад были способны вернуть ей радость жизни и забыть, что ее родителей больше нет рядом с ней. Только присутствие Киллиана давало ей ощущение хотя бы малейшей действительности. Но и от него она была оторвана сразу после похорон. Казалось, Эмма не успела и опомниться, когда теплая рука Бетани обняла ее узкие плечики и повела к огромной машине, на которой она с мужем прибыла за три дня по этого. Бетани была дальней родственницей Джуди, одной из кузин. Она стала действительно прекрасной матерью для маленькой Эммы, но, конечно, заменить собой Джуди была не силах.
– Простите, что так долго не приезжала.
Эмма сняла перчатку и провела ладонью по вдавленным линиям букв. Постояв еще какое-то время, она призналась себе, что все равно не способна тем самым вернуть долг в полной мере.
Возвращаясь, Эмма бесцельно блуждала по соседним тропинкам и не заметила, как зашла в одну из отдаленных частей кладбища. Ни одно из имен не было ей знакомо. Вероятно, когда-то давно отсюда и начались первые захоронения. Годы жизни датировались аж восемнадцатым веком. Продвигаясь дальше, она неожиданно для себя наткнулась и на имена Ингрид, Хельги и Герды – тех самых сестер из истории о проклятье. Надпись, как ни странно, была сделана на датском языке, если верить фамилии Соренсен. Под именами значилась лишь дата смерти.
Конечно, Эмма не верила в проклятье Ингрид, но от этого давняя история загадочных северянок не стала для нее менее интригующей. Добавив в своей постоянно пополняемый список дел пункт «покопаться в городском архиве в поисках информации о сестрах Соренсен», Эмма собралась найти место, где она могла бы пообедать в ожидании звонка от Грэма.
Ехать в «Джолли Роджер» она пока не осмелилась. Им с Киллианом обоим еще было необходимо время, чтобы осмыслить произошедшее. Эмма не хотела давить на него своим присутствием, а у нее самой и без того есть, чем усложнить себе жизнь.
Взяв кофе и салат на вынос, Эмма решила по-спартански перекусить прямо в автомобиле, печка снова заработала и кабина была наполнена уютным теплом. Кусовничать на ходу ей приходилось не впервой – издержки журналистской профессии. Благо Бетани об этом не знала – будучи сторонницей полноценного правильного питания, она всегда переживала за то, чем питается дочь, даже когда та стала жить отдельно и сама прекрасно могла позаботиться о себе.
Увлекшись накалыванием норовившего ускользнуть от вилки последнего помидора-черри, Эмма вздрогнула, когда раздался телефонный звонок.
— Ну, наконец-то, – воскликнула Эмма при виде имени Грэма на дисплее.
– Да, шериф.
– Эмма, приезжайте в больницу, я уже в пути. Встретимся в фойе.
– Что-то случилось? – обеспокоенно поинтересовалась Эмма.
– Если вы имеете в виду новые трупы, то нет, – пояснил Грэм, – Мэри-Маргарет закончила осмотр тела и сделала предварительные анализы, поэтому попросила меня приехать. Ну, а раз вы все равно от меня так просто не отстанете, как я полагаю, то будет проще, если вы услышите все из первых уст. Я предупредил, что приеду не один, так что проблем не возникнет.
– Окей, шериф, буду минут через десять.
* * *
Когда Эмма зашла в больницу, Грэм уже ждал ее рядом со стойкой регистрации и о чем-то мило болтал с красивой рыжеволосой докторшей. Эмму это даже слегка удивило – шериф выглядел так обыденно, на лице не отражалось и тени той напряженности, что она наблюдала при разговоре в участке. Возможно, эта женщина значила в его жизни нечто большее, чем просто случайная собеседница.
Эмма не хотела вмешиваться, но патологоанатом ожидала их появления.
– Прошу прощения, – подошла она к уже начавшей флиртовать парочке, – сожалею, что вынуждена вас отвлечь, но нас ждет Мэри-Маргарет.
– Эмма, вы быстро, – ее вторжение совершенно не смутило Грэма, – кстати, познакомьтесь, это доктор Зелина Миллс, она заведует отделением педиатрии.
– Миллс? – вместо приветствия удивилась Эмма.
Зелина тихонько рассмеялась:
– Да, трудно представить, но я сестра Регины. Младшая, – уточнила она, – после развода мама забрала меня с собой в Огасту*, там я и жила пока не узнала, что в Сторибруке есть вакансия главного педиатра. Не очень-то я жаловала столичную жизнь, а здесь мне нравится, – после чего бросила недвусмысленный взгляд на Грэма, – и с сестрой могу видеться гораздо чаще.
«Могу поспорить, постель шерифа ты видишь еще чаще», – подумала Эмма, судя по тому, как Грэм поедал докторшу глазами.
– Ладно, нам пора, – прервал он их милую беседу.
Чмокнув Зелину в подставленную щеку, Грэм попросил Эмму следовать за ним.
– Зелина отличный врач, – прервал тишину шериф, пока они шли по коридору, а затем спускались по лестнице, – работает в больнице уже около трех лет, дети ее любят.
– А свои у нее есть? – полюбопытствовала Эмма.
– Нет, они с мужем недолго прожили вместе и развелись до того, как успели завести ребенка. Но она хочет, из нее выйдет отличная мать, – внезапно разоткровенничался Грэм.
Эмма замолчала, потому как на языке вертелся лишь один вопрос, задавать который ей было неловко – она всего второй раз видит Грэма и расспрашивать его о личной жизни казалось ей не совсем уместным. Но в который раз журналистская натура победила:
– Вы встречаетесь? – на свой страх и риск спросила она.
– Даже странно, что вы сразу не начали с этого вопроса, – усмехнулся Грэм, – в общем, да, мы вместе, хотя не так давно.
– Всё серьезно?
Грэм на мгновение замолчал, видимо, обдумывая, стоит ли и дальше отвечать, но после выдал:
– На самом деле не думал об этом, пока не убили Кэтрин. В тот момент я осознал, как страшно мне было бы потерять Зелину, окажись на месте жертвы она. С того дня я уговариваю ее переехать в мой дом, хотя бы ради безопасности. Мне будет спокойнее, зная, что она рядом. Только Зелина такая упрямая, говорит, что все в порядке, бояться нечего, что она сумеет постоять за себя в случае чего. Вас женщин порой так нелегко понять, – посетовал Грэм, словно обвиняя в лице Эмме всю женское население планеты.
Так вот значит, почему шериф сегодня такой разговорчивый, пронеслось в голове у Эммы – страх за любимую женщину сложно было удержать в себе и, вероятно, поделиться этим с едва знакомым человеком было проще, чем высказать свои опасения кому-то близкому. По крайней мере, Эмма не раз руководствовалась подобным принципом.
– Просто она верит в вас и в то, что скоро вы поймаете убийцу, волноваться будет не о чем. А там уже вы сможете предложить ей переехать, ссылаясь лишь сугубо на ваше искреннее желание жить с ней под одной крышей, – попыталась успокоить его Эмма.
– Надеюсь, что так, – ответил он, превращаясь обратно в хмурого полицейского.
Морг располагался на цокольном этаже, там же в соседнем помещении находился и кабинет Мэри-Маргарет. Войдя, оба – Грэм и Эмма – заняли места на светлом кожаном диване, разместившемся в углу кабинета.
Порывшись в памяти, Эмма еще по дороге в больницу составила образ Мэри-Маргарет, какой она ее помнила – длинные черные волосы, невысокая, почти всегда с улыбкой на круглом лице, и, кажется, никогда не надевала что-либо помимо платьев. Сейчас, разглядывая сидящую напротив себя женщину, Эмма отметила, что на перемены во внешности указывала лишь озорная мальчишеская стрижка. В остальном же Мэри почти не изменилась.
– Вы, должно быть, Эмма? – спросила она, присев на поставленный рядом стул и протягивая ей руку.
– Да, всё верно, – сказала она, отвечая на рукопожатие.
Ладонь Мэри-Маргарет была мягкой и теплой. Вся она создавала ощущение домашнего уюта, этакой идеальной жены, пекущей булочки и зажаривающей индейку к приходу мужа, пока вокруг резвятся очаровательные пухлощекие детишки в нарядных костюмчиках. Но вместо этого она производила вскрытия в полуподвальном помещении госпиталя, надев защитный халат вместо украшенного рюшами фартука.
– Доктор Бланшар, но вы, конечно, можете звать меня просто Мэри-Маргарет, – с улыбкой представилась врач. Скорее всего, Грэм не поделился с ней всей информацией на Эмму. Тем лучше, подумала она, при этом, не сразу уловив, что Мэри-Маргарет представилась своей девичьей, а не фамилией мужа.
– Как я сообщила Грэму по телефону, я сделала необходимые тесты и анализы, и результатами некоторых из них я уже готова с вами поделиться. Во-первых, вода в легких Руби по составу идентична воде из озера, где была найдена Кэтрин. Во-вторых…
– Одну минуту, простите, что перебиваю, но не могли бы вы для начала поставить меня в известность, как именно погибла вторая жертва? Вы же сказали, что совпадений с первым случаем нет, – вопросительно глядя на Грэма, озадачилась Эмма.
– Так и есть. Руби Лукас, на пару лет моложе Кэтрин, единственная внучка Тельмы Лукас – городской судьи Сторибрука, отъявленная тусовщица, любила закатывать вечеринки, быструю езду и мужчин. Однако никогда не была замечена в состоянии алкогольного или тем более наркотического опьянения. При всех своих страстях она вела вполне здоровый образ жизни, увлекалась спортом, по утрам ее нередко можно было застать совершающей пробежку в парке. В связи с этим причина смерти вызывает сомнения – она врезалась в дерево, потеряв сознание из-за передоза каким-то сильнодействующим препаратом, – констатировал Грэм.
– Тогда при чем тут вода из озера? – пыталась вникнуть Эмма.
– Вероятно, убийца вновь хотел создать иллюзию того, что виновато проклятье, – объяснила Мэри-Маргарет, – хотя не добавь он этот штрих, то всё можно было бы списать на обычную аварию.
– Какой смысл ему так подставляться?
– Наверное, как и другие подобные ему психопаты – хочет отличиться, выделиться, при этом наслаждаясь тем, что его преступление до сих пор остается безнаказанным, – высказал предположение Грэм.
– На теле Руби я также не обнаружила следов – ни ссадин, ни синяков – кроме посмертных. Либо она добровольно приняла наркотик, либо даже не подозревала о том, что принимает его, – продолжала доклад Мэри-Маргарет.
– Я уже начал опрашивать ее друзей и знакомых на предмет того, где и с кем Руби проводила вчерашний вечер. Последний, кто ее видел – Виктор Вейл – главный врач этой больницы, – Грэм разжевывал информацию, дабы у Эммы не возникало побочных вопросов, – он утверждает, что после встречи с ним, Руби отправилась навестить бабушку – судья Лукас недавно перенесла тяжелый приступ аритмии – но до бабушки, как мы знаем, она не добралась.
– У Вейла как раз существует доступ ко всем препаратам в госпитале, – высказала очевидную мысль Эмма.
– Да, безусловно, но у него есть алиби, надо проверить, но у меня нет сомнений в его правдивости, так что зацепок у нас в очередной раз нет, – Грэм устало провел рукой по волосам.
– Неужели кроме воды в легких больше ничего подозрительного нет? – не верила такой неудаче журналистка.
– С приборной панели были сняты отпечатки, я отправил их на идентификацию с Огасту, однако думаю, что ничего нового нам это не даст – Руби часто каталась в компании. Конечно, опросить и проверить на наличие алиби нужно всех, но думаю, результат будет отрицательным, – Грэм совсем сник.
– А есть какая-то связь между самими Кэтрин и Руби? Кто мог точить зуб на них обеих? – Эмма переводила взгляд с него на Мэри-Маргарет.
– Они вместе учились в школе, даже дружили, но после окончания их уже нельзя было назвать близкими друзьями, так, скорее просто знакомыми. Каждая пошла своей дорогой. Кэтрин по-моему уехала учиться в юридический, а Руби поехала кататься по миру, – рассказала Бланшар, — чаще всего Руби видели в обществе Белль – местной библиотекарши, казалось бы, сложно представить менее подходящих кандидаток на роль лучших подружек, но они нашли общий язык.
– Кажется, я видела ее вчера в «Джолли Роджере» с каким-то мужчиной в возрасте.
– Это ее муж – мистер Голд, – пояснил Грэм, – их я тоже опросил среди первых, на что получил ответ «вечер мы провели в моей лавке, проводя инвентаризацию», – процитировал шериф, парадируя интонацию Голда.
Мэри-Маргарет хохотнула. Видимо, этот Голд не был популярной фигурой в городе. Эмме стало интересно, что привлекательного могла найти в таком угрюмом типе молодая женщина.
Тем временем Грэм встал, поправив брюки.
– Ладно, спасибо Мэри, если еще что-то обнаружишь – звони в любое время, ты знаешь.
– Само собой! Как только из Огасты придут оставшиеся результаты, я сразу сообщу.
Закончив обмен репликами, они обнялись – Грэм без сомнения пользовался успехом у местных жительниц.
– Про Руби вы теперь тоже напишите статью? – спросила Мэри-Маргарет, уже в знак прощания пожимая Эмме руку.
– Зависит от того, что решит мой босс.
– Что ж, удачи вам, – пожелала она напоследок.
______________________________________
* Огаста — столица штата Мэн
Продолжение
@темы: Once Upon A Time, врачебная практика
-
-
15.12.2014 в 21:09-
-
15.12.2014 в 21:14п.с. Регина не слишком оос-ная на сторонний взгляд?
-
-
15.12.2014 в 21:21учитывая обстоятельства, не особо.
-
-
15.12.2014 в 22:03-
-
15.12.2014 в 23:15И господи, как же хорошо, и детектив, и капля мистики, и ЛИ ПЕЙС!
Это прекрасно, милая, просто прекрасно! Даже капелька ооса не замечается за тем, что это, всё-таки, ау, следовательно, и судьбы с характерами иные.
Эмма прекрасна как рассвет, как и Киллиан *___*
-
-
15.12.2014 в 23:24Специально накопила побольше глав, чтобы читать было больше.
а я наоборт что-то сейчас застопорилась с написанием, решила выложить продолжение, оставив в запасе одну главу, которую еще даже толком не вычитывала, но стараюсь дальше))
аушкой действительно можно прикрыть оос-ные дыры, хотя старалась вплетать канонные ниточки в повествование, чтобы было все-таки привычное в героях и каких-то моментах.
и спасибо за такой приятный отзыв!!!
они меня мотивируют))
-
-
16.12.2014 в 02:00сразу две главы заценила хд
вообще не проникаюсь капитан своном если честно
тихо шипперю все живое с липейсом хд
-
-
16.12.2014 в 02:35боже, харизма ли пейса поглатила в себя моего персонажа, который казалось бы должен не привлекать особого внимания xD
а КС это скорее привычка, я сама еще до конца, как и говорила, не решила что с ними сделать))
-
-
16.12.2014 в 02:56ну хддд
рискованно брать такую артиллерию, с ней не все живое может справиться хд
-
-
16.12.2014 в 03:21-
-
16.12.2014 в 03:34только ли, только пейс хд
-
-
16.12.2014 в 03:35только ли, только пейс хд
-
-
16.12.2014 в 03:37-
-
16.12.2014 в 04:07да хоть кого-то миновала липейсовая лихорадка? xD
-
-
16.12.2014 в 04:15лол нет
все пали ниц пред светлым ликом
-
-
16.12.2014 в 10:35-
-
16.12.2014 в 14:25