| And the snakes start to sing (1-4)

[tomislawa]

Название: And the snakes start to sing...
Автор: я
Размер: макси (~35 700 слов)
Пейринг/Персонажи: Эмма Свон/Киллиан Джонс, Дэвид Нолан/Регина Миллс, шериф Грэм/Зелина (мимоходом), Гейб Харпер (омп), Генри, Мэри-Маргарет Бланшар, Белль, бабушка Лукас
Категория: джен, гет
Жанр: AU, детектив
Рейтинг: R
Краткое содержание: Эмма Свон - журналист из Бостона, получает задание собрать информацию в связи с обнаружением тела умершей женщины. По одной версии она убита мужем, по другой - во всем виновато проклятье. Местом преступления по несчастливой случайности оказывается родной город Эммы, который она вынуждена была покинуть много лет назад.
Примечание: 1. Пояснения к сноскам по тексту в конце соответствующей главы.
2. Идея сформировалась под влиянием любимых скандинавских детективов.
3. Для визуализации Гейба использовался Ли Пейс =)
4. В названии использована строка из одноименной песни Bring Me The Horizon, которая создала мне соответствующее настроение.
5. В связи с АУ, само собой, некоторые факты из канона изменены.
6. Беты нет, на ошибки можно и нужно указывать.
7. Читать на фикбуке
___________________________________________________

ГЛАВА 1

Глава 1

Застряв в пробке на выезде из Бостона, Эмма уже начала жалеть, что не отказала Гейбу и согласилась разнюхать подробности о найденной вчера мертвой женщине. Гейб Харпер – главный редактор газеты «The Boston Globe», а по совместительству ее старый друг – загорелся идеей послать кого-то из своих журналистов на место предполагаемого преступления (детали и грязные факты которого Эмме и предстало добывать), как только узнал о произошедшем из своих источников. О них он отзывался не иначе, как «да я бы пустил их сведения в печать, даже не проверяя, а такого я бы не сделал, даже услышав эту новость от собственной матери». Все были прекрасно осведомлены о безграничной любви Гейба к своей маме, а также о его манере быть в курсе каждой строчки, оправляемой в печатный цех. Поэтому раз Гэйб учуял сенсацию, то ничто не могло остановить его от возможности заполучить всю важную и смачную информацию, опередив при этом их главного конкурента «Boston Herald».
Проблема заключалась в том, что тело женщины было найдено за пределами Бостона. Не то, чтобы Эмме и раньше не приходилось выезжать для интервью или сбора нужных сведений куда-то за пределы города – вполне стандартный процесс для журналиста. Однако в этот раз она с радостью поменялась бы с кем-то из коллег (если бы только не умоляющий взгляд Гейба, который она не могла спокойно выносить, как, впрочем, и большинство его знакомых). Дело в том, что местом происшествия оказался маленький городок в штате Мэн. Никто из сидящих в редакции в жизни не слышал его названия. Никто, кроме Эммы, что и сама давно уже не сталкивалась с его упоминанием. Если быть точнее, то целых девятнадцать лет, с тех самых пор, как едва покинув кладбище и оставив позади свежезакопанные могилы своих родителей, переехала жить к приемной семье в Бостон. Ей было десять лет, ее вырвали из привычной среды, увезли прочь от людей, которых она знала. Ей не оставалось ничего, кроме как строить жизнь заново. Казалось бы, много ли нужно ребенку, перенесшему утрату родителей – ласка, забота да любовь. И новая семья давала ей это сполна. Было трудно и грустно, первые недели она часто плакала, после того, как приемная мать, поцеловав ее в лоб и пожелав сладких снов, удалялась из комнаты. Но постепенно она освоилась в большом городе, нашла друзей и жизнь протекала весьма удачно. Со временем воспоминания о родном городишке были упакованы в коробку с предупреждающей надписью «Не открывать во избежание болезненных последствий» и задвинуты в самый дальний уголок памяти.

За день до этого
Едва Эмма успела переступить порог издательства, как к ней подлетела Тесс – молоденькая и пронырливая секретарша Гейба:
— Эмма, привет, Гейб буквально лопается от какой-то полученной новости, требует тебя зайти к нему, говорит дело срочное. Принесу вам кофе, а ты поторопись, иначе его точно порвет и всей редакции придется отскребать его останки от стен офиса, — улыбаясь, Тесс пошла по направлению к кухне.
Увидев Эмму через стекло своего кабинета, Гейб активно зажестикулировал руками, показывая всеми силами, чтобы она сейчас же шла к нему. При этом между плечом и ухом он по обыкновению зажимал телефонную трубку, параллельно что-то чирикая в блокноте. Гейб был мастером своего дела, Эмма уважала его как профессионала и любила, как старшего брата.
— Свон, у меня для тебя задание, — Гейба действительно распирало от нетерпения.
Тут телефон снова запищал, Гейб взял трубку:
— Я как раз решаю этот вопрос, перезвоню позже.
Отложив трубку, Гейб крикнул, чтобы секретарша услышала:
— Тесс, солнышко, не соединяй меня ни с кем, пока я не закончу. Ну, как я и сказал, у меня для тебя важное поручение, — возвращаясь к прерванному разговору, продолжил Гейб, — из моих источников я только что получил многообещающую новость – у нас труп! То есть не совсем у нас, ты понимаешь, что я хочу сказать, — Гейб был чрезмерно пристрастен к новостям, что могли занять первые страницы криминальной хроники, - в общем, в Мэне найдет труп молодой женщины. Обстоятельства смерти пока неизвестны, предположительно утоплена, остальное сейчас выясняется. Среди подозреваемых ее муж, хотя прямых улик пока нет. Но, и вот тут самое интересное, местные жители утверждают, что во всем виновато проклятье. Ты только представь, Свон, проклятье! – задорный смех Гейба прокатывается по кабинету, - до чего забавные эти провинциалы.
— Харпер, ты позвал меня только для того, чтобы поделиться со мной своими снобистскими замечаниями на счет провинциальных жителей? А мое задание состояло в том, чтобы посмеяться вместе с тобой над нелепыми суевериями? – Эмма вопросительно подняла бровь и улыбнулась.
— Нет, Свон, представь себе, не только для этого, — прокашлявшись, он постарался принять деловое выражение лица, показывая, что все куда серьезнее, чем ей могло показаться, — ты едешь в Мэн, мы освещаем это дело в прессе, и должны сделать это раньше «Геральд», я слышал, они также заинтересованы этим случаем.
— Но зачем нам писать о смерти какой-то женщины из Мэна? У них своих газет не хватает? Или эта женщина важная шишка? – Эмма не могла уловить важности полученной новости, — что особенного в том, что муж утопил свою жену? Нет, безусловно, это мерзкое преступление, но думаешь, в Бостоне мы обделены убийствами на бытовой почве?
— Эмма, мы знакомы с тобой с древности, и ты знаешь, что у меня нюх на сенсации. А кто, как не мой лучший журналист может написать об этом? – Гейб буравит ее многозначительным взглядом, — к тому же, ты ведь родом из Мэна, вот и посетишь снова родные края. Как только я услышал об этом, сразу подумал о тебе. Поверь мне, я чувствую, из этого выгорит отличная статья, и не где-нибудь, а на первой полосе. Мы утрем нос «Геральд».
— Окей, Харпер, ты тут босс, — Эмма подняла руки, как бы говоря «кто я такая, чтобы спорить с главным редактором», — когда я выезжаю и, главное, куда?
— Отправляйся завтра утром. Я уже говорил с местным шерифом, он тебя встретит и расскажет, что им известно. Маршрут я поручил выяснить Тесс, так что спроси у нее. Но, возможно, ты и сама в курсе, где это, — Гейб заскользил пальцем по своим заметкам в блокноте, чтобы уточнить название, - вот он, городок с забавным названием Сторибрук.

Настоящее время
Поток автомобилей постепенно продвигался. Эмма пальцами отстукивала по рулю мелодию, льющейся из динамиков песни – по иронии судьбы Крис Дотри жалобно пел о возвращении домой*, и хотя в ней содержалась очевидная романтическая подоплека, Эмма все равно чувствовала трепет от предстоящего. Она тоже едет домой, там она родилась, там похоронены ее родители. В этот момент ей становится ужасно стыдно, что за прошедшие годы она ни разу так и не предприняла попытку навестить их могилы. Приемные мать и отец тщательно старались оберегать ее от прошлой жизни, боясь, что в противном случае это негативно скажется на ее эмоциональном здоровье. Стоило бы ей заикнуться о Сторибруке, как они сию же минуту отправили ее на прием к семейному психоаналитику, дабы удостовериться, что она не впадает в депрессию, и что воспоминания о прошлом не мешают ей полноценно жить настоящим. Они действительно любили ее, но хотели, чтобы она забыла старый дом, что со временем и случилось.
Снег за окном повалил с новой силой, дворники на лобовом стекле дергались из стороны в сторону с максимальной скоростью, едва успевая разгребать крупные хлопья, что моментально склеивались в одну большую массу.
Примерно на полпути до места назначения просигналил мобильник, уведомляя о новом сообщении. Одной рукой держа руль (благо дорога была практически прямая), второй Эмма схватила телефон. «Как будешь на месте – сразу позвони. Погода ужасная, я переживаю» — Гейб как всегда включил отцовский режим, но ей было тепло от его заботы. За исключением родителей и нескольких близких друзей, он был одним из самых дорогих ей людей. Гейб был на шесть лет старше. Они познакомились во время ее обучения в университете. Тогда он – бывший выпускник этого же учебного заведения – преподавал первогодкам курс «Журналистского расследования», параллельно работая в «The Boston Globe» – одной из самых продаваемых газет Бостона. Увлеченные одним делом, они быстро сблизились. Одно время Гейб даже пытался приударить за ней, но довольно быстро осознал, что Эмма воспринимает его скорее как брата, нежели потенциального любовника. Успешно избежав неловкостей, они продолжали свои отношения исключительно в платоническом направлении. Когда же Гейб несколько лет назад получил место главного редактора «Глобуса», Эмма к тому времени уже успешно зарекомендовала себя как профессионального журналиста в том же издании. Возможно, их совместная работа потому и приносила успешные плоды.
По этой причине Эмма и не смогла отказаться от выпавшего на ее долю задания. Безусловно, при желании она могла выкрутиться и попросить отправить в Сторибрук Стива, Джил или Ребекку – они не уступали ей в деловой хватке, но тогда ей пришлось бы рассказать Гейбу истинный мотив отказа. Она никому не говорила о своем детстве до приемной семьи. Все, что знал Гейб – ее настоящие родители погибли, в десять лет она покинула Мэн и с тех пор живет здесь. Про Сторибрук она не обмолвилась и словом. Тогда подобные разговоры по-прежнему имели привкус боли и потери, а позже они оба к этому больше не возвращались, предпочитая жить настоящим.
За окном быстро стемнело, снег продолжал безудержно сыпаться, отчего впереди фары освещали лишь жалкий отрезок дороги. По расчетам Эммы ехать ей оставалось не более полутора часа. Чем ближе она подъезжала к Сторибруку, тем пустыннее становилось шоссе, после очередного поворота перейдя всего в узкую двуполостную дорогу. Половина радиостанций потеряла сигнал, поэтому переключившись на новостную волну, Эмма стала слушать, не проскочит ли информация на счет ее текущего задания. Но, вероятно, эта новость еще не получила ожидаемого Гейбом резонанса. Выключив приемник, Эмма предпочла провести остаток пути в тишине, нарушаемой лишь гулом мотора.
Когда стрелки часов показывали ровно 8:15 вечера, она пересекла границу города, мечтая лишь о кружке горячего шоколада, теплой ванной и крепком сне – не выдержав долгого пути в сочетании с низкой температурой за бортом, печка ее старенького Фольксвагена «жук» заглохла полчаса назад, от чего кабина моментально промерзла.
Эмма привыкла, что жизнь в Бостоне кипела круглые сутки, замедляя темп едва ли на пару часов. Медленно ведя автомобиль по главной, как она помнила, улице Сторибрука, она поражалась, как здесь пустынно. Если бы в окнах домов не горел свет, Эмма и вправду была готова поверить, что город проклят и давно заброшен.
Но вот впереди замигало нечто напоминающее свет карманного фонаря. Притормозив и пониже натянув шапку плотной вязки на уши, Эмма вылезла из машины.
Яркий луч неприятно светил ей в лицо, давая стоявшему поодаль мужчине возможность разглядеть ее.
— Я так полагаю, вы та самая журналистка из Бостона? Верно? – произнес он глубоким голосом.
— Да, меня зовут Эмма Свон, я из «The Boston Globe», вы общались с моим редактором Гейбом Харпером, — ответила она, выпуская клубы теплого пара изо рта, — и раз уж мы разобрались с опознанием, может, теперь вы перестанете светить мне фонарем в лицо, как на допросе?
— Простите, — свет тут же погас, а шериф подошел к ней вплотную и протянул руку, — меня зовут Грэм, добро пожаловать в Сторибрук.
___________
* - Chris Daughtry – Home

ГЛАВА 2

Глава 2

Внимательно приглядевшись, Эмма поняла, что стоит совсем не возле полицейского участка, как предполагала ранее. Перед ней, возвышаясь всего в два этажа, стоял паб. Вывеска на нем была отключена, поэтому прочитать его название она даже не пыталась.
Вероятно, заметив ее удивленный взгляд, Грэм пояснил:
— Наш местный бар, по совместительству исполняет роль гостиницы. На втором этаже есть комнаты. У нас нечасто бывают гости, так что место найдется всегда. Пойдемте, я вас провожу, — перекинув небольшую сумку с вещами через плечо, Эмма последовала вслед за шерифом через подъездную дорожку.
— У вас всегда так тихо в это время? – решила поинтересоваться Эмма.
— А вы хотели увидеть здесь шастающую по клубам молодежь и неутихающий трафик? – усмехнулся Грэм, покачав головой, — это вам не Бостон, мисс Свон, здесь люди не привыкли к шумным тусовкам и ночной жизни. Да и, что скрывать, последние события напугали жителей.
Эмма не стала больше ничего спрашивать, не желая непреднамеренно вызвать у шерифа раздражение своими не относящимися к делу расспросами. Во многом именно от него зависело, как много полезной информации ей перепадет.
— Владелец бара оставил мне ключи, чтобы я смог впустить вас, сам он не живет здесь, так что с ним вы сможете познакомиться лишь завтра.
Отперев дверь, Грэм жестом пригласил Эмму внутрь.
— Справа за стойкой лестница наверх, поднимайтесь, вторая дверь по левой стороне коридора. Вот ключ, — он протянул ей ладонь, — завтра жду вас в участке к десяти, обсудим то, ради чего вы проделали свой нелегкий путь. И прошу не опаздывать.
Эмма сделала два шага по направлению к лестнице, когда снова услышала голос шерифа за спиной:
— Мисс Свон, чуть не забыл.
— Да? – повернулась к нему Эмма.
— Если вы голодны, то в холодильнике есть сэндвичи и пиво. За счет заведения, — решил уточнить он, — доброй ночи.
- И вам, шериф.
После чего Эмма, наконец, благополучно поднялась в свою комнату. Пива ей определенно не хотелось, а раз на шоколад сегодня нечего было и надеяться, она, наплевав на теплую ванную, тут же легла спать, даже не раздеваясь, лишь скинув с себя куртку и ботинки.

* * *
Проснувшись, меньше всего Эмма хотела покидать нагретую за ночь постель. Доносящийся с первого этажа шум возвещал о том, что хозяин паба уже на месте. Взглянув на время и обнаружив, что до встречи с Грэмом осталось двадцать минут, Эмма наспех откинула одеяло. Отопление в комнате работало на последнем издыхании, отчего казалось, что, даже находясь в помещении, она выдыхает облачка пара. Натянув дополнительную пару носков, она обулась, недолго думая сразу закуталась в куртку, лишь после этого начав рыться в своем скудном багаже в поисках зубной щетки.
Закончив с водными процедурами (если так можно было назвать несколько дерганых движений щеткой по готовым начать отстукивать дрожь зубам, одновременно сидя на унитазе – «Да у меня задница сейчас примерзнет!» — от неожиданности выкрикнула Эмма, когда ее теплые ягодицы соприкоснулись с ледяным пластиком сиденья), она спустилась вниз. Время на еду совсем не оставалось, хотя урчание в животе настаивало на плотном завтраке: яичница, бекон, парочка прожаренных до хруста тостов с джемом, и, главное, огромная кружка дымящегося кофе. Эмма готова была взвыть от ударивших в нос аппетитных запахов, летящих прямиком из кухни, но игнорируя глухие завывания пустого желудка, она выскочила из паба навстречу морозному утру и сведениям, которые, по мнению Гейба, в дальнейшем обязаны стать основой сенсационного материала.
Машина наотрез отказывалась заводиться, и, если память не подводила, то по приблизительным подсчетам Эммы пешком до участка придется ковылять, по меньшей мере, как раз минут двадцать. Заваливший тротуары за ночь глубокий снег прибавлял к ее пути еще минут семь. Поэтому Эмме не оставалось ничего, кроме как вернуться в паб в надежде, что кем бы ни был так и не встретившийся ей хозяин – у него имеется машина, которую он любезно согласится одолжить первой встречной незнакомке.
За стойкой было пусто, однако из кухни слышался голос. Очевидно, хозяин общался по телефону. Эмме не было слышно всего разговора, до нее долетали лишь отрывки:
— …как раз вышла...еще не видел…постараюсь… — после чего раздался смех (довольно приятный, отметила про себя Свон).
— Привет! – решила обозначить свое присутствие Эмма.
— Минутку, — снова раздался голос из кухни.
Эмма облокотилась на стойку в ожидании, мысленно подгоняя неторопливого хозяина и едва ли не держа пальцы крестиком на удачу – если у него не окажется способной завестись на морозе машины, тогда хотя бы пусть даст ей телефонный номер Грэма, узнать который она вчера даже не сообразила.
— А вот и я, — голос оторвал Эмму от гипнотизирования стрелок наручных часов. Она подняла взгляд и встретилась глазами с красивым мужчиной на три года старше ее. Вообще, Эмма была из того сорта людей, что плохо определяет возраст на вид. Но установить, сколько в точности лет было человеку, стоящему перед ней, не составило труда по самой простой причине – она прекрасно помнила дату его рождения. Киллиан Джонс – ныне владелец паба, а в прошлом друг ее детства, в которого она была безнадежно влюблена, но усиленно пыталась это отрицать.
Даже по прошествии почти двадцати лет он с первых секунд своего появления заставил ее чувствовать себя влюбленной школьницей с пресловутыми бабочками и прочей романтичной дрянью в животе. Последний раз, когда они вот так стояли друг напротив друга, ему было всего тринадцать. С тех пор прибавив два десятка лет, он обзавелся мужественной щетиной на лице, несколькими привлекательными морщинками в уголках глаз и соблазнительным телосложением, которое нетрудно было определить даже под плотным кардиганом. Эмма подловила себя на мысли, что могла бы еще долго отмечать все детали его внешности, что изменились со времени их расставания. Однако все это не заставило бы перепутать его с кем-либо другим.
Именно подобных моментов она и боялась, садясь за руль своего «жука» в Бостоне. Прошлое, так тщательно запертое и игнорируемое, начало постепенно смыкать объятия вокруг нее, будто принимая обратно свое заблудшее дитя.
— Привет, - повторила она, — эээ… — она не могла определить по его непоколебимому виду, узнал ли ее Киллиан. Сейчас ей почти тридцать и она абсолютно не та десятилетняя девчонка, какой он ее помнил.
— Здравствуй, Эмма, - пришел ей на выручку Киллиан.
«Узнал», — радостно пронеслось у нее в уме.
— Значит, ты и есть та самая журналистка из Бостона, что приехала раскрыть тайну смерти Кэтрин? – его рот тронула улыбка, однако, Эмма не была уверена, что та прячет за собой. И как бы ей не хотелось узнать, первым пунктом в ее списке дел на сегодня значилась поездка в полицейский участок, куда она и так уже безбожно опаздывала.
— Как видишь, — она улыбнулась в ответ, неуверенно пожав плечами, будто стесняясь своего статуса. Она явно себя накручивала, но ее не отпускало впечатление, словно он смотрит на нее как на чужака, вторгшегося на частную территорию и копающегося в грязном белье.
— Я только что разговаривал с Грэмом, он как раз спрашивал о тебе, я заверил его, что ты уже выехала. Слышал, как ты выходила пару минут назад. Что-то случилось? – его спокойные интонации не выдавали каких-либо эмоций. Конечно, люди меняются, как и их характер, их привычки. Но Эмма подозревала – это не тот случай. Всегда, когда Киллиану случалось быть на нее в обиде, он делал вид, будто все отлично и ничего не произошло. Становился предельно спокоен, подавляя малейшее выражение эмоций. Прямо как сейчас. Видимо, его воспоминания об их прошлом также сбросили с себя паутину времени, вылезая наружу, заодно прихватив былые обиды. Они редко ссорились, чаще по нелепым пустякам. Но Киллиан отличался умением быстро прощать ей все проступки. Однако, как полагала Эмма, один из них все еще свеж в его памяти – она уехала и оставила его здесь, ни разу до сегодняшнего дня не напомнив о своем существовании.
— Да, мой автомобиль не заводится. А мне срочно нужно попасть в участок, — Эмма умоляющим взглядом уставилась на него в ожидании ответа.
— Моя машина стоит на заднем дворе. Могу подвезти, — предложил он.
— Отлично!
— Только возьму ключи и накину что-нибудь, — он снова удалился вглубь помещения.
Решив подождать его снаружи, Эмма вышла через заднюю дверь. Буквально в десяти метрах от нее стоял уже не новый «Ниссан». Синяя краска кое-где поцарапана, но в целом выглядел довольно ухоженным.
Весь короткий путь до участка они провели в тишине. Эмма трижды порывалась начать разговор, но, в конечном счете, с ее губ не слетало ни звука. Киллиан же в свою очередь, казалось, был вполне доволен совместным молчанием, наверное, опасаясь пустых слов и неловких пауз, заполненных глупыми штампами и нелепыми замечаниями. Или потому что ему было абсолютно безразлично – мысль о подобном варианте отзывалось чувством легкой тошноты где-то внутри.
— Что? – вернувшись из раздумий в реальность, Эмма поняла, что Киллиан к ней обращается.
— Мы на месте, можешь выходить.
— Да, конечно. Спасибо, что подбросил, — Эмма толкнула дверь, впуская в кабину холодный порыв ветра, но на секунду поколебавшись, прикрыла ее обратно.
— Киллиан, — она сделала глубокий вдох, — сейчас не самый подходящий момент говорить об этом, но я правда сожалею, что ни разу не связалась с тобой за двадцать лет.
Не дожидаясь его ответа, боясь услышать слова, что еще сильнее заставили бы ее отвлечься от работы, концентрироваться на которой стало и так довольно проблематично с появлением Киллиана, Эмма повторно начала вылезать из машины.
— Тогда, может, мы пообедаем после того, как ты закончишь с Грэмом, и обсудим это? – его слова застали Эмму врасплох. Но одновременно с этим дышать стало чуточку легче, возможно, причиной тому стал бодрящий морозный воздух, заполнявший ее легкие, или потому что его предложение сняло с нее хотя бы часть груза той вины перед тринадцатилетним пареньком, который махал в след автомобилю, увозившему ее в Бостон.
— Было бы здорово, — искренне ответила Эмма.

ГЛАВА 3

Глава 3

Зайдя в участок, Эмма услышала голос Грэма из комнаты в конце небольшого коридора – единственной во всем помещении, за исключением уборной и кладовой.
Грэм стоял к ней спиной, сосредоточенно слушая в трубке голос собеседника, периодически кивая, словно по ту сторону провода его жест могли заметить, иногда вставляя лишь краткое «угу» и «ясно». Чтобы привлечь его внимание, Эмма негромко постучалась о дверной косяк. Повернувшись к источнику шума, шериф, продолжая разговаривать по телефону, знаком указал ей на стул. Эмма послушно присела и начала доставать из сумки ручку и блокнот, заполненный ее заметками, которые она привыкла делать во время интервью – при написании статьи она часто к ним обращалась, чтобы не упустить какой-нибудь важной мелочи.
Пока Грэм продолжал время от времени мычать в трубку свои односложные комментарии, Эмма, стараясь откровенно не пялиться, начала изучать внешность шерифа. Высокий, около метра восьмидесяти, крепкого телосложения, волнистые темно-каштановые волосы и светлые глаза (Эмма не была полностью уверена, лицом к лицу им пока не удалось пообщаться так уж долго). На лице обильная щетина, которую уже правильнее было бы назвать бородой – она придавала его и без того немного суровому выражению еще больше серьезности и даже, как про себя подумала Эмма, брутальности. Возможно, если бы перед ее глазами тут же не возникло лицо Киллиана, то Грэм смог бы завладеть ее вниманием, выходящим за профессиональные рамки, учитывая, что обручального кольца на его пальце она не заметила.
Как только Грэм начал прощаться со своим собеседником, Эмма опустила взгляд в блокнот, изображая абсолютное отсутствие интереса к его персоне и калякая на бумаге незамысловатый узорчик.
— Извините, что заставил вас ждать, мисс Свон, звонили из морга. Мэри-Маргарет – наш патологоанатом – старается держать меня в курсе по мере обследования тела, — начал свою речь Грэм, садясь напротив нее, — как добрались? – перескочил он, вероятно желая показаться вежливым, хотя его лицо по-прежнему выражало обеспокоенность прошедшим разговором с медэкспертом.
— Моя машина, видимо, промерзла за ночь и не завелась. Пришлось попросить Киллиана меня подвезти.
На самом деле Эмма хотела как можно быстрее перейти к работе, не тратя время на светские беседы об ужасных погодных условиях. И не только потому, что после посещения участка ее ждал обед наедине с Джонсом – как она пыталась убедить саму себя.
— Значит, вы успели познакомиться. Как впечатление? – внезапно его лицо смягчилось и показалось нечто напоминающее улыбку.
— Повзрослел, — ляпнула Эмма, не подумав. Пока никто, кроме Киллиана, не был в курсе, что она не просто «та самая журналистка из Бостона», а родившаяся и прожившая первые десять лет своей жизни в Сторибруке.
Но от внимания Грэма, к сожалению, ее ответ не ушел.
— Хотите сказать, вы знали его раньше? — заинтересовался Грэм.
Мысленно отругав себя за неосмотрительность, Эмма взвешивала варианты – рассказать ли шерифу правду, или обойтись расплывчатой ложью. Учитывая, что Грэм в любой момент мог расспросить об этом самого Киллиана, она приняла решение не юлить и дать честный ответ, не вдаваясь при этом в подробности.
— Ну, да. Давно, еще когда мы были детьми, — она решила, что этого будет достаточно.
Но Грэм, словно забыв об истинной цели ее посещения, продолжил задавать вопросы:
— Насколько мне известно, Киллиан вырос здесь. Не знал, что и вы тоже, - моментально сложив два плюс два, Грэм сделал правильный вывод из ее слов.
— Почему вы так решили? – зачем-то начала возражать Эмма, понимая, что это ничего не даст, если только не солгать, придумав на ходу иную версию причины из знакомства, - мы запросто могли встретиться во время его каникул в Бостоне, — с вызовом ответила она.
— Мы дружим с Киллианом вот уже семь лет, с того момента, как я приехал сюда, чтобы занять освободившийся пост шерифа. И он никогда не упоминал о том, что бывал в Бостоне, — Грэм начал улыбаться, видимо довольствуясь тем, что завел ее в угол.
— Да, я родилась в Сторибруке, но уехала, когда мне было десять, — сдалась Эмма, — а теперь, может, мы приступим к цели моего визита?
— И почему вы так боялись признаться в этом? – игнорируя ее вопрос, продолжил Грэм.
— Не хочу показаться невежливой, шериф, но мы здесь не для того, чтобы копаться в моей биографии, — начала заводиться Эмма. Вывести ее из себя было не так уж просто, но Грэм делал успехи.
После короткой паузы, откинувшись на спинку кресла, он, наконец, произнес:
— Вы правы. Так что именно вы хотите узнать?
Поняв, что копание в ее прошлом окончено хотя бы на время, Эмма щелкнула ручкой и начала интервью:
— Расскажите о жертве поподробнее?
— Кэтрин Нолан, тридцать три года, замужем, работала юристом. Найдена три дня назад в озере вмерзшей в лед.
— Кто обнаружил тело?
— Братья Миджет* – Лерой и Фергус, более известный всем по прозвищу «Тихоня». Говорили, что занимались подледным ловом, хотя, зная пристрастия Лероя к выпивке, единственное, что он может словить – это белая горячка.
Сарказм Грэма вызвал у нее едва заметную улыбку, сам же он оставался серьезен.
— Прорубая очередную лунку, они и наткнулись на тело, — продолжал Грэм, — испугавшись, они собрали свои монатки, только к вечеру одумавшись, что о своей находке неплохо бы поставить в известность и меня.
По мере разговора хмурая складка между бровей Грэма то исчезала, то появлялась вновь.
Эмма делала кое-какие записи, но большую часть информации она запоминала – память еще ни разу ее не подводила. Она слушала Грэма предельно внимательно, чтобы исключить возможность упущения на первый взгляд незначительной, но оказавшейся важной в дальнейшем детали.
— На теле жертвы были следы, подтверждающие насильственную смерть? – Эмма не первый раз общалась с представителями правопорядка и привыкла вести интервью довольно официально.
— К сожалению, из-за долгого нахождения в холодной воде мягкие ткани тела были сильно повреждены и пока, по словам Мэри-Маргарет, явных доказательств, указывающих на это, увы, нет. Однако смерть наступила не вследствие утопления, вода попала в легкие уже после того, как Кэтрин умерла.
— Значит, убийца привез ее туда, чтобы избавиться от тела в надежде, что оно не будет найдено, — начала развивать мысль Эмма.
— Прямых улик, доказывающих факт убийства, на данный момент у нас нет, — с сожалением произнес Грэм.
— Но кто-то же выбросил ее тело в озеро? – пыталась докопаться до сути Эмма.
— Это мы и пытаемся установить, — Грэм не приходил в восторг от недоверчивых ноток в голосе журналистки, словно пытавшейся уличить его в некомпетентности.
— А что на счет ее мужа? Вы подозреваете его? – не отступалась Эмма.
— Дэйв отличный малый. Если хотите знать мое мнение – он чист. Только злые языки поговаривают, будто он мог убить жену, чтобы та не стояла на его пути. Официально они все еще не разведены, но Дэвид давно уже живет с другой женщиной.
Эмма помнила, что Дэвид был на год старше Киллиана. Они жили в соседних домах и отлично ладили, особенно со времени, когда Рут – мать Дэвида – всеми силами помогала отцу Киллиана после смерти его собственной матери. Он и его брат Лиам часто оставались на попечении Рут, когда их моряк-отец уходил в долгосрочное плавание. Эмме часто приходилось общаться с Дэвидом и, наверное, после Киллиана он был следующим по значимости в не столь уж обширном списке ее друзей. Проводя большую часть времени в компании мальчишек, она мало возилась с другими девочками, предпочитавшими играть в дочки-матери и заплетать друг дружке косички. Ей нравилось чувствовать себя под их защитой. С ними она ощущала себя гораздо увереннее. Да и парни были не такими догадливыми, поэтому хранить в тайне свою влюбленность в Киллиана было гораздо проще.
Поэтому сопоставить образ Дэвида, которого она знала, с фигурой предполагаемого убийцы представлялось для нее трудной задачей.
— Значит, мотив у него все-таки есть – жена отказывалась подать на развод, он решается ее убить, чтобы беспрепятственно жениться на своей новой пассии, — Эмма попыталась построить версию произошедшего, стараясь не давать личному мнению помешать объективности ее суждения. Как-никак прошло девятнадцать лет, и она понятия не имела, что из себя представляет повзрослевший Дэвид.
«Придется нанести визит старому другу», — подумала Эмма.
— В том и дело, Кэтрин также встречалась с другим мужчиной, и они с Дэвидом мирно сосуществовали отдельно, не вставляя друг другу палки в колеса. Почему они официально не расстались – я не в курсе, это их личное дело, но на мотив слабо тянет. Хотя мы и не списываем его счетов, проверяем каждую версию.
— Даже версию с проклятьем? – с легкой иронией в голосе уточнила Эмма.
Грэм засмеялся.
— Никогда не говори «никогда», — она наградила его ответной улыбкой, — может, расскажите, в чем же суть этого страшного проклятья? – вопросительно уставилась на него Эмма.
— Вы серьезно хотите, чтобы я тратил наше общее время на эту чушь?
— Почему бы и нет? Мне весьма любопытно.
Поразмыслив некоторое время, Грэм вздохнул и покачал головой, вероятно, все еще не веря тому, что позволил беседе уйти в подобном направлении.
— Окей, ваша взяла, мисс Свон. Только предупреждаю, я не особо силен в местной мифологии, пересказываю то, что слышал сам.
Грэм прокашлялся и начал:
— Где-то в конце девятнадцатого века, точных дат я не запомнил, приблизительно в 1880 году, плюс-минус пара лет, в Сторибруке жили три сестры. Тогда город скорее был похож на деревню, практически все друг друга знали, держались общиной. А сестры были приезжие, по-моему, какие-то северянки – не то шведки, не то датчанки, в общем, из тех краев. Суть в том, что как это часто бывало в те времена, чужестранок недолюбливали, подозревали их не бог весть в чем.
— Колдовство? – с энтузиазмом перебила его Эмма. В детстве она любила читать мистические истории, в том числе и те, которые происходили на самом деле. Даже темой одной из своих курсовых она выбрала салемский процесс над ведьмами – ее работа заключалась в том, чтобы показать, как журналисты осветили бы в прессе подобный случай, будь у них возможность побывать там собственной персоной.
— Скорее всего, типичные предрассудки сельских жителей, готовых во всем винить потусторонние силы, — выразил свою нелестную точку зрения Грэм, — так или иначе, сестрам жилось несладко, то и дело они подвергались притеснениям и нападкам со стороны местных. Но никакого существенного вреда им не причиняли, наверное, в тайне побаивались. Пока однажды утром Ингрид – старшую из сестер, не обнаружили бредущей по улице. Босую, растрепанную, одежда ее была заляпана кровью. Сначала все боялись к ней подойти, но потом какой-то старик – едва ли не единственный, кто поддерживал с ними хотя бы намек на связь – прибежал на шум и пытался выудить из нее, что же произошло. С горем пополам ему удалось вытащить из нее относительно внятный ответ – она вернулась с прогулки из леса, обнаружила среднюю сестру Хельгу мертвой, всю изрезанную ножом, а младшая Герда и вовсе исчезла без следа.
Грэм на секунду остановился, чтобы отпить воды из стоящего на столе стакана.
— Ну, и что стало с Ингрид? – история так увлекла Эмму, что ей не терпелось узнать продолжение, хотя несложно было догадаться, что счастливого финала ожидать не стоило.
— Полиция ее задержала, но разбираться никто особо не стал. В итоге Ингрид обвинили в убийстве сестер (хотя тело второй так никто и не нашел), однако не осудили, а признали невменяемой и посадили в психиатрическую лечебницу. Только каким-то немыслимым способом ей удалось сбежать. Правда, бегала она недолго. Уже на следующий день ее тело выловили в том самом озере, где мы нашли Кэтрин.
Грэм прервал свой рассказ, но Эмма не унималась:
— Так, а в чем заключалось проклятье? В озере? Или Кэтрин тоже была шведкой, и ее за это по старой памяти убили? – попыталась пошутить она.
Грэм склонил голову набок, укоризненно глядя на Эмму, словно хотел сказать – «Пора бы свернуть этот нелепый разговор, мы итак потеряли на нем кучу времени».
— Говорят, что призрак Ингрид с тех пор обосновался в том озере, и что она одержима идеей собрать семью воедино – периодически она выходит в поисках идеальных кандидаток на роль своих сестер.
— И отыскав, забирает их души с собой? – подытожила Эмма.
— Ага, - кратко ответил Грэм, дабы не спровоцировать в журналистке очередную волну вопросов.
Но это не сработало:
— Получается, кто-то считает, что Кэтрин была убита призраком Ингрид?
— Эмма, — терпение Грэма подходило к своим пределам, — это не более, чем страшная сказка, которую рассказывают детям на ночь. Мы с вами взрослые люди, так что давайте будем реалистами – убита женщина, и ее убийца еще не за решеткой. И я более чем уверен, что он не умеет ходить сквозь стены. Поэтому, если у вас больше нет ко мне вопросов, я предпочел бы вернуться к моей непосредственной работе.
Эмма поняла, что на сегодня действительно хватит. Ей требовалось переварить уже полученную информацию. Но не раньше, чем она проведет обед в компании Киллиана.
_________________________________
* midget (англ.) – карлик, гном, лилипут

ГЛАВА 4

Глава 4

Попрощавшись с Грэмом, любезно предложившим отвезти ее обратно, Эмма напоследок удостоверилась, что может при необходимости еще раз наведаться к нему. Оставив ему свою визитку, она вошла в гостиницу.
За то время, что Эмма провела в участке, в пабе появилось несколько посетителей. Низкорослый бородач за стойкой в одиночестве пил пиво. Молоденькая темноволосая девушка в обществе уже немолодого мужчины в строгом костюме сидела за столиком недалеко от входа – она рассеянно тыкала вилкой в тарелку с салатом, будучи погруженной в чтение толстенной книги, в то время как ее спутник уткнулся в свежую газету, прихлебывая кофе.
На звон колокольчика входной двери в зал из вспомогательного помещения появился худощавый парень. На вид ему было не больше восемнадцати. Крупный нос, маленькие глаза и торчащие непослушные волосы – его вряд ли можно было назвать симпатичным, но когда он улыбнулся при виде Эммы, она почувствовала к нему симпатию.
— Привет, ты, наверное, Эмма? – сходу начал он, — меня зовут Генри, я помогаю Киллиану с работой, — он протянул ей ладонь для рукопожатия.
— Привет, Генри, — слегка озадачено ответила Эмма, она не ожидала, что в пабе работает кто-то еще, — а Киллиан здесь?
— Нет, но он просил меня передать, чтобы ты позвонила, когда вернешься, номер я сейчас напишу, — из кармана фартука, повязанного вокруг талии, Генри достал карандаш и бумагу, но прежде, чем он успел записать телефон, в паб вошли еще двое людей.
— Ты пока присядь, а я вернусь через минутку, — вновь одарив ее улыбкой, паренек направился к столику, где успели расположиться вошедшие посетители.
Пока Генри принимал заказ, Эмма заняла один из свободных столов и вытащила из кармана мобильник. Во входящих висели два новых сообщения, оба от Гейба. Тогда она вспомнила, что так и не позвонила ему вчера. Индикатор зарядки близился к нулю, но на несколько звонков должно хватить. Она набрала Гейба, но тот не ответил. Оставив ему сообщение в голосовой почте с извинением и просьбой не волноваться, Эмма нажала «отбой».
Пока Генри разливал по кружкам кофе, она задумалась, куда успел исчезнуть Киллиан, и могла лишь надеяться, что позвонив ему, не услышит об отмене запланированного ранее обеда.
Достав из сумки зеркальце, Эмма начала разглядывать собственное отражение. Косметикой она пользовалась по минимуму – тушь для ресниц, немного блеска для губ (если ситуация не требовала чего-то более яркого), иногда немного пудры и румян. Однако сейчас она не отказалась бы от полноценных услуг опытного визажиста – утренняя спешка и остатки вчерашней усталости не преминули сказаться на ее внешности. Ей стало слегка неловко от того, что Грэм увидел ее в подобном виде. Неважно, состоится обед с Киллианом или нет – привести себя в порядок ей в любом случае было необходимо, менее чем за сутки она успела встретить уже двух симпатичных представителей противоположного пола и не хотела и дальше ударять в грязь своим измученным бесцветным лицом.
Занимаясь самокритикой, Эмма не заметила, как к ней вернулся Генри и сел напротив.
— Тебе принести что-нибудь? – спросил он.
— Да, глазунья и пара тостов с кофе были бы кстати, если тебе несложно, — Эмма осознала, что отсутствие чего-нибудь съестного в ближайшие десять минут, отправит ее прямиком в голодный обморок.
— Конечно, это же моя работа, — подмигнул ей Генри, — а ты пока позвони Киллиану.
Быстро нацарапав нужную комбинацию цифр на бумаге, Генри передал ее Эмме и снова удалился на кухню.
Набрав номер, Эмма начала вслушиваться в длинные гудки. Секунд через десять на том конце провода, наконец, прозвучал его голос.
— Джонс слушает, — слегка официально представился он.
— Киллиан, это Эмма.
— Я ждал, когда же ты позвонишь, — его голос тут же смягчился, — ты уже в пабе?
— Да. Жду, пока твой любезный помощник Генри принесет мне кое-что пожевать.
— А как же наш обед? – спохватился он.
— Обед все еще в силе, если ты сам не передумал, — ответила Эмма, в душе радуюсь тому, что ее опасения не оправдались, — но я ничего не ела со вчерашнего дня и просто не смогла больше ждать.
— Хорошо, тогда я заеду за тобой через пятнадцать минут, будь готова, — в его тоне по-прежнему оставались нотки утренней напускной сдержанности.
— В смысле, ты заедешь за мной? Мы разве будем обедать не здесь? – удивилась Эмма.
— Я не провожу личные встречи на работе. Так что, если ты не против, мы поедим у меня дома. Я живу недалеко от паба, — возможно, он ждал возражений с ее стороны, но их не последовало.
— Отлично, как скажешь, — Эмма старалась звучать уверенно, хотя перспектива обеда наедине заставляла ее нервничать.
— Значит, договорились, — подвел итог беседы Киллиан, продолжая оставаться на линии.
— Да. До встречи, - Эмма подождала еще пару секунд и отключилась, боясь неловко затянувшегося прощания.
С подносом в руках вернулся Генри. Аромат кофе и запах тостов немного отвлек Эмму от сумбурного прокручивания в уме предстоящего свидания. Она тут же принялась за еду, едва не мыча от удовольствия. Генри, оглядев зал и не отметив признаков того, что был нужен кому-либо из посетителей, позволил себе вновь занять место за ее столиком.
— Ты давно знакома с Киллианом? — внезапно Генри задал тот же вопрос, что и Грэм.
Будучи задобренной запоздавшим, но вкусным завтраком, Эмма решила не юлить и ответить любопытному пареньку.
— Смотря, как на это взглянуть, — ответила она между двумя глотками кофе.
На лице Генри появилось вопросительное выражение.
— Мы дружили в детстве, но потом я переехала, это было почти двадцать лет назад. После этого мы не общались, — с грустью обобщила их историю Эмма.
— Тогда понятно, почему он с утра сам не свой. Твое появление изрядно встряхнуло его, — усмехнулся Генри.
Эмма не знала, как реагировать на его слова. Поведение Киллиана ставило ее в тупик – в разговоре с ней он держался довольно отстраненно и сухо, но как только она исчезла из поля его зрения, он наоборот перестал контролировать свое поведение. От осознания этого Эмма почувствовала, как ее волнение еще больше усилилось. Пытаться предугадать, во что выльется их скорая встреча, было довольно сложно.
Чтобы перестать суматошно прокручивать возможные варианты развития событий, Эмма решила сменить тему.
— Давно ты здесь работаешь?
— Весной будет полтора года. Но осенью я уезжаю учиться в Питтсбург*, поэтому подрабатывать смогу только во время каникул, — поток слов лился из Генри рекой, но так Эмма чувствовала себя спокойнее, — мне нравится Киллиан, он классный парень, с ним весело.
Эмме было приятно слышать, как Генри добродушно отзывается о лучшем друге ее детства. Киллиан действительно отличался завидным чувством юмора, поэтому в его компании скучать не приходилось. Он всегда был способен поднять ей настроение даже в те моменты, когда казалось, что все валится из рук и хуже быть уже не может. Только при нем она могла позволить себе плакать, зная, что он с легкостью может обратить ее слезы в улыбку. Или молча погрустить вместе с ней, подставив свое дружеское плечо в моменты, когда было не до смеха. Всю церемонию похорон родителей он держал ее за руку, не отпуская до тех пор, пока ей не позволили бросить цветы в след опускавшимся гробам. А взамен она вычеркнула его из своей жизни на двадцать лет.
Генри продолжал что-то говорить, но уйдя в воспоминания, Эмма не вникала в суть его слов. Только поняла, что тот вознамерился стать ветеринаром.
— Налить еще кофе? – вывел ее из размышлений голос Генри.
— Что? А, нет, спасибо, — слегка запоздало улыбнулась Эмма и покачала головой.
— Теперь и ты витаешь в облаках, вы сегодня прямо сговорились, — по-видимому, происходящее лишь забавляло Генри, — точно больше ничего не хочешь? – уточнил он.
— Абсолютно! Еще раз спасибо, Генри.
Он был смышлёным парнем, и Эмма почти не сомневалась, что Генри хотя бы в общих чертах догадывался о происходящем между ней и Киллианом, но была благодарная ему за то, что он не задавал лишних вопросов.
Взглянув на часы, Эмма поспешила к себе в комнату – десять минут из отмеренной ей на сборы четверти часа уже истекли, а она все еще представляет собой беспорядочное зрелище.
Войдя в номер, первым делом она вытряхнула на кровать содержимое своей косметички, которую давно не перебирала – все необходимое было на месте. Накрашенными ее ресницы выглядели очень эффектно, поэтому решено было начать именно с них. Получив желаемый результат, Эмма попыталась придать своему лицу чуть больше тона с помощью пудры и пары мазков румян. Главное правило – умеренность во всем. Эмма не хотела вызывать у Киллиана подозрения своим не по случаю броским макияжем. Тем более она помнила, как еще будучи неполовозрелым юнцом, он подшучивал над одноклассницами и их чрезмерным увлечением косметикой, при этом ставя ее собственную естественность в качестве примера. Возможно, его вкусы претерпели кардинальные изменения, в чем Эмма все-таки сомневалась (ну или, в крайнем случае, надеялась на это), поэтому приложила все усилия достичь золотой середины.
С нарядом дело обстояло гораздо хуже. Готовясь к короткой рабочей командировке, журналистка едва ли планировала, что встреча с мальчишкой, в которого она была влюблена так давно, обернется чем-то вроде свидания. В ее дорожной сумке валялась смена нижнего белья, запасной теплый свитер, вторая пара джинсов и несколько футболок. Коктейльные платья или хотя бы нечто более женственное, чем толстовка и не первой свежести рубашка, естественно остались дома. Поэтому выбор был небольшой. Остановившись на практичной белой майке и телесного цвета свитере, который выгоднее смотрелся на фигуре, Эмма оценивающе посмотрела на себя в зеркало на стенке шкафа. «Твою мать, Свон, это просто обед, а ты здесь, вообще-то, на работе. В городе ходит убийца, в морге труп его жертвы, а ты переживаешь о том, что не взяла с собой кружевные трусы и вечернее платье», — недовольно прошептала она своему отражению.
Но приняв факт того, что лучше уже точно не будет, а пятнадцать минут давно иссякли, Эмма взялась за дверную ручку. С шумом втянув носом воздух, она покинула комнату.
___________________________________
* Питтсбургский университет — общественный исследовательский университет в городе Питтсбург, штат Пенсильвания

Продолжение